— Я…я вас знаю. Вы Брейн! — пацаненок отвлек меня от внимательного разглядывания обнаженных стройных ног Лили. И я вспомнил, что мы не одни. А членом то уже сваи можно вколачивать! Ни к чему, чтоб уличный паренек стал свидетелем, как я этим займусь с его новой подружкой.
— А ты Леша… Давай, малый, тебе пора домой, — сказал я так, чтоб он точно понял, что пора ему. Потому что никакой месяц держать под боком сексуальную девчонку без секса я не собирался. И понял это прям четко. Только Лили выцепил взглядом из комнаты. Теперь по плану месяц жесткого порева. Отработает мне все свои косяки, стервоза.
— Лили, мы завтра увидимся? — перед уходом спросил малый. И я замер, ожидая ответа от Лили. Нахрен ей теперь этот паренек?! Отработал, помог. По ее логике, она его должна кишнуть и больше с ним не здороваться.
— Обязательно. Бери свой мяч, поиграем, — улыбнулась она ему так, как мне никогда, бля, не улыбалась.
Хотя нет. Улыбалась! Такой искренней и приветливой Лили была на первом курсе института. Кажется, целая вечность прошла. И я не надеялся снова увидеть как ее пухлые губки не цинично кривятся, чтоб очередное ругательство выдать, а красиво и по девичьи нежно улыбаются.
Неужели…
Та, блядь, не верю!
Но надежда, как земляной червяк в башку просачивалась. Неужели, Лили снова вспомнила, что она девочка, принцесса?! А не шлюха балованная, считающая, что все снобы и ничтожества. И в ее ногах валяются.
Сразу захотелось заткнуть ей рот. Желательно поцелуем или членом. Потому что очень не хотелось, чтоб она мою иллюзию разрушила, когда опять начнет хамить и говорить, что я гребанный фрик и что мне до нее, как до луны ракам. Или раком!
Сходу ринулся к ней и быстро обхватил лапами ее попку. А она прям зефирная. Кожа бархатная, такая нежная. Отвал башки!
— Ты чего? Пропал на три дня, запер меня в ужасном сраче, как Золушку! А теперь, как ни в чем не бывало лапаешь? Убери руки, гад! — киска разнервничалась. А я заулыбался, как идиот. Значит не будет Лили вспоминать за статусы и деньги. Ее разозлило, что я не пришел. Обо мне принцесса заботилась, заскучала маленькая.
— Значит все таки не сбежала, — потянул я. И аж сердце в член упало, когда девчонка своей горячей киской прижалась к моему животу. Сразу ее чуть ниже опустил, чтоб стояком упереться, поелозить. Прострелы аж в яйца отдались. Охренительная. Завораживающая. Бешенная и горячая. А сейчас в моих руках. На мне. И коленками мои бока сжимает.
Для приличия, пока я еще мог что то осмысленное выдать, уточнил, точно ли она не будет мутировать. Не для нее. Для себя. Потому что я ниибически поплыл. Прям в нее. В ее глазах растворился. К ее губам потянуло. Как же захотелось, чтоб Лили осталась со мной. Не на месяц. Навсегда. Моя стервоза. Моя принцесса волшебная. Здоровый мужик, а с ней, блядь, в сказки поверил. И понял, что ведет на ней меня все дальше и глубже. И что она нихера не болото. А вода чистая купельная. Источник наслаждения остро сладкого.
Лизнул ее губы. Ее вкус захотел ощутить, таким он необходимым мне в тот момент показался. Губы ее оказались такими, сука, нежными, бархатными, махровыми.
Все. Крыша съехала безвозвратно. Я накинулся на ее рот, как голодный черт. Как демон, которому ангела в чан со смолой доставили. И как эту сладкую девочку не сожрать?! Никак. Вот и я не сдержался.
В сладенький ротик сразу вторгся, как захватчик. Пока ничто нам этот момент не испортило. Пока Лили не передумала, пока не вспомнила сколько лет стервой прикидывалась.
И то как сначала робко, а потом все смелее она мне отвечала, я вдруг понял, что чувствую ее. Ощущаю, что ничего сейчас не сможет нас разлепить. Даже если, эта сахарная сучка вздумает взбрыкнуть, я ее все равно своей сделаю. Потому что настоящая она в поцелуе была. Томном и тягучем, с тихими стонами и сердечком под маечкой, которое застучало, затарабанило, как у маленькой зайки, что в лапы волка угодила.
Но конечно, Лили была б не Лили, если б зайка волчьи зубы не показала.
Херанула меня малышка по щеке. Потом по другой. А мне снова смешно стало. Ее пощечины сейчас бы к члену приложить и то не поможет. Он ведь такой закостенелой башней выпирает, что его хоть битой бей, он не сдвинется в сторону.
— И что? — спросил с улыбкой. Легче хоть стало, маленькая? Ведь капитулировала ты уже, когда свой острый язычок мне в рот засовывала. И меня не проведешь, Лилия.