Когда мы наконец тронулись, губы предательски задрожали. Я не собиралась плакать, но все же тихо всхлипнула и отвернулась в окно, чтобы спрятать слезы. Они только мои.

На повороте машина неожиданно резко затормозила. Я еле успела выставить руку перед собой, чтобы не врезаться носом в спинку сидения. Все же не зря просили пристегиваться в начале поездки.

— Балбес! — смешно выкрикнул водитель из окна. — Эй, ты совсем больной?

В ту же секунду распахнулась правая дверь, и в салон почти запрыгнул Тимур.

Я, что, уснула?

Мужчина все скрипел и скрипел хуже, чем старые половицы у моей бабушки в деревне. Но я не обращала внимания. Весь мир сосредоточился на карих глазах напротив.

Аморский протянул крупную купюру водителю, и тот мигом замолк.

— Так… э-э… куда едем-то? — невозможно добродушно спросил он.

— Куда угодно, — успела прошептать я, прежде чем губы Тимура накрыли мои.

С нежностью, теплотой. С тысячей ярких солнечных лучей в пасмурный день. Его руки легли мне на затылок, обняли шею, крепко прижали к себе. Он целовал меня медленно, не спеша.

Это по-настоящему?

Я сильнее вцепилась в его плечи и ответила. За все те сны, в которых он приходил ко мне. За те радостные и печальные дни, когда он был со мной, пусть только песнями. Каждым движением губ, языка я кричала о том, что сбылась моя мечта.

С трудом оторвались друг от друга и рассмеялись, тяжело дыша. Водитель присвистнул нам и подмигнул.

— Как же я хотел это сделать еще в прошлый раз, — Тимур широко улыбнулся, дразня меня ямочками на щеках. — Напомни в следующий раз все же слушать Карину с самого начала.

— Ты о чем? — пыталась понять, еще витая в облаках.

Он погладил щеку большим пальцем, я прильнула к его ладони и заметила блеск в глазах.

— Она сразу сообщила, что с тобой будет много проблем. И я крупно попаду.

Я улыбнулась.

— Она крутая, — выдала и вдруг невольно стала серьезнее. — Прости меня.

Должна была сказать. Эти слова рвались из груди на волю. И какое же счастье, что мне представился шанс произнести их вслух.