Внезапно задрожав, Байратов притягивает меня ближе к себе, впиваясь неистово в губы. Голодным, полным желания и почему-то… гнева. Словно я разозлила его чем-то.
Сжимаюсь под этим натиском, дрожим оба.
Происходящее подобно лавине — отчаянно страшно, но уже ничего не остановить.
Судорожно вцепляюсь в плечи Давида, царапаю их, не отдавая себе в этом отчета.
Он хрипло стонет, а мне кажется, что больше не выдержу его напора. Выгибаюсь все сильнее, все тело напряжено подобно вибрирующей струне.
— Тихо, малышка. Успокойся, — от мягкого голоса лишь сильнее начинает щипать глаза, щеки становятся мокрыми.
Глава 8
Когда все наконец заканчивается, чувствую себя опустошенной, почти мертвой.
Давид сразу уходит в ванную. Мне хотелось другого. Чтобы обнял, прижал к себе. Презираю себя за эти мысли!
Вжимаюсь в простынь, и вдруг приходит мысль — сколько женщин прошло через эту постель?
Я для него лишь одна из многих и должна принять это.
Появляются слезы. Едкие, соленые.
Давид очень быстро возвращается. Слыша его приближение, натягиваю на себя одеяло.
— Теперь меня ждёт представление в стиле: «Ой, как какой же ты подонок»? — холодно интересуется Байратов, глядя на меня. — Что заставит меня еще раз напомнить, что ты сама пришла сюда.
— Нет никакого представления, — произношу глухо.
— Хорошо, я рад, потому что устал и не настроен на продолжение мелодрамы. Хочешь принять душ? — в голосе Байратова ни грамма сочувствия.
— Единственное, что я хочу, это уехать отсюда.
— Тебе прекрасно известно, что это невозможно. Но ты можешь уйти в свою комнату. Он еще не договорил, как резко вскакиваю с постели, начинаю натягивать на себя платье, комкаю в руках рваное белье.
Выскакиваю за дверь, даже не взглянув на Давида.
Радоваться должна, что отпустил меня, но вместо этого на душе ужасно паршиво.