Пришлось Кэт их осаживать, причем в резкой форме. Прямо говоря, она их просто-напросто запугала. И это был первый «звонок», когда я подумал, что с девушкой, похоже, не все чисто.

Расскажу подробнее, чтобы было понятно.

Очевидно, в Цюрихе разыгрывался очередной спектакль. То ли ради меня, то ли я там сам поучаствовал вроде куклы.

Катрин привела меня в какой-то офис, где предлагала народу скинуться крупными суммами, по нескольку десятков и даже сотен миллионов, «зайти на платформу» в «нужный момент» и вместе провернуть какую-то малопонятную мне финансовую операцию.

Но в Цюрихе, кроме агентов, за столом переговоров присутствовали и реальные люди, которые просто были не в курсе, что участвуют в «шабаше демонов», и приняли заманчивые предложения Катрин за чистую монету.

А когда эти люди, реально приготовившие деньги для «входа» на мифическую «платформу» и даже взявшие кредит, в ожидании манны небесной обломались, они стали звонить Катрин и сдуру предъявлять ей претензии.

Такой звонок с наездом от швейцарцев случился при мне, и Катрин не стала от него прятаться. Она сразу решительно ответила, что в два счета поотшибает им рога и что она очень хорошо защищена. Потом моя «шери» превратилась в разъяренную тигрицу и посоветовала своему собеседнику разузнать, что и как бывает в жизни в таких случаях, у своего брата, каковой, как выяснилось, оказался кадровым сотрудником «конторы», но, правда, немецкой, а не французской или швейцарской.

Ну, я, конечно, обалдел. Откуда ей было знать, что брат ее швейцарского «партнера» — контрразведчик или шпион? К тому же вместо того, чтобы опасаться некоего «брата в погонах», она, наоборот, считала его гарантом мирного разрешения конфликта. Мне это показалось странным. Но на другом конце провода, в Швейцарии, очевидно, всё поняли, и больше эта тема не возникала.

Если задуматься, конечно, голова шла кругом. Но я предпочел не размышлять о непонятном и списал все на французский менталитет, хорошие понты Катрин и причуды извращенного мира финансистов.

Вот так прошло лето 2010 года, и осенью я опять напомнил профессору Фриману о себе. Мистер Фриман, конечно, уже догадался, что молчание в отношении меня связано с какими-то сложностями или расследованием.

При этом я продолжал бомбардировать его письмами с недоуменным вопросом: «Что случилось, профессор? Почему вы молчите?»

Мистер Фриман наверняка нервничал, поскольку его поведение могло предстать в кругу коллег и знакомых в весьма неправильном и даже пикантном свете. Поэтому он, без сомнения, в той или иной форме высказывал свое раздражение службистам.

Американцы в свою очередь все более жестко посматривали на своих французских союзников, и напряжение росло. Как мне потом объяснили, в результате произошла эскалация конфликта между ними.

В конце концов у кого-то терпение лопнуло, и, видимо, случились в США и на самом верху у французов какие-то выходящие из ряда вон разборки.

По крайней мере, у моих оборотней осенью вовсе снесло крышу, и они еще активнее поддали жару. Начальство требовало от своих агентов результата, и как можно быстрее. Обстановка накалялась, и в результате этого давления разрушились последние барьеры, и Катрин без обиняков решилась на старые добрые методы: интимную связь, прямой шантаж, а потом на угрозы, запугивание и давление.

Однажды поздним летом она прямо сказала мне в Париже, что одинока, что красивой женщине «тоже непросто», она перебивается изредка случайным сексом, но все «не то», и ей «нужен такой мужчина, как ты» (как я то есть).

Я почесал затылок: я все-таки здоровый, еще полный сил парень, регулярно занимаюсь физкультурой, любознательный и романтичный. Но это все притом, что я отец троих детей, женат, лысею, вес у меня бывает лишним, если расслаблюсь и потеряю самоконтроль, да и характер у меня сложный.

То есть я в любом случае уже не секс-бомба, а также отнюдь не самый богатый и щедрый папик в мире. Тем более сейчас у меня некоторые финансовые затруднения (которые она же мне и создала).

Я помолчал, собрался с духом и честно ответил, что женат, у меня любимая семья, я иностранец, а ей нужен француз, если она собирается создать семью или жить с ним долго. Ибо менталитет и все такое — все-таки лучше, когда и в постели все свое, понятное, общее, родное. К тому же мы с женой — не просто муж и жена, мы друзья и партнеры. Уходить из семьи я не собираюсь, а мелкие интрижки ниже моего достоинства…

Вот так сказал, с сожалением, конечно, понимая, что захлопнул себе двери к удовольствию. Но она даже не обиделась, и я был очень удивлен.