Я с трудом отгоняю образ уже мысленно остывающего мяса. Надо попросить на кухне приготовить мне стейк. Так, не отвлекаемся.

Сила внутри подрагивает, словно тоже голодна. Ей нравится образ. Стоп, не ей, мне. Это часть меня, как мой голодный желудок. Я сосредотачиваюсь на этой мысли. Руки, ноги, хм, хозяйство. И сила.

Ее разворачивает с таким хлопком, что я вздрагиваю. Тело окутывает свечением и оно начинает расти, расползаться во все стороны. Становится жарко, резко, как по щелчку. Меня трясет.

— Все нормально, — убаюкивающий женский голос возвращает меня в реальность. — Держи ее. Не забывай - это часть тебя. Твоя нога, рука или что ты там себе представлял.

Явная насмешка охлаждает меня сильнее всего. Она что, мысли читать умеет? От непривычного смущения я непроизвольно внутренне сжимаюсь и силу тут же сворачивает обратно.

Мать вашу, ну и американские горки. Как с таким вообще совладать то?

— А теперь давай еще раз. На этот раз не так быстро, отпускай потихоньку. Осторожно, как воздушный шарик на веревке. По чуть-чуть.

Мне приходится отдышаться, прежде чем снова вернуться к простому ощущению силы. Теперь я побаиваюсь трогать это вообще.

— Ты этим управляешь, а не наоборот, — успокаивает меня жрица. — Ты - главный. Просто не думал о том, что нужно удержать. И насколько.

— А если не получится удержать?

Она молчит долгие секунды, глаза ее темнеют, голос становится совсем тихим:

— Тогда ты умрешь.

Ох, хтонь меня забери, лучше бы она продолжила говорить про воздушные шарики. Но, как ни странно, именно это меня и успокаивает окончательно. Силу с кожей не снять, так что остается принять факт того, что она есть.

И я начинаю раскручивать силу медленно, как клубок запутавшихся ниток. Когда я теряю физическое ощущение, то вспоминаю желанный кусок мяса. Помогает сразу.

Нда, какая-то гастрономическая магия у меня получается.

Жрица больше ничего не говорит и опять отворачивается к окну. Так что я позволяю себе пыхтеть и кривляться. От этого немного легче, чем просто понимать, что все происходит только в моей голове.

Плечи женщины чуть заметно подрагивают. Она там что, ржет надо мной? Или плачет от отчаяния? Плюнув на эту загадку, я сосредотачиваюсь на своей.

Кусок мяса привязан к веревке шарика и мне надо его не упустить. Чувствую, хрен я избавлюсь теперь от этих дурацких ассоциаций. А фраза «запахло жаренным» и вовсе обретает для меня конкретный смысл.

Не знаю сколько я ловлю свой ужин, желудок уже скручивает от ноющей боли. Но я добиваюсь сплошного свечения, не расползающегося дальше тела.

Ну, не совсем сплошного. Кое где виднеются дыры, я стягиваю их, уже почти рыча. Но они тут же появляются в другом месте. Как игра по ловле суслика, выскакивающего из нор.