— Сейчас и узнаешь... — уклончиво ответили мне и так я оказался в чужом, умирающем теле.

***

Из забытья меня выводят голоса. В ушах гудит, тело затекло и память не торопится объяснять, где я и что со мной. Сначала я вообще не могу разобрать ни слова и кажется, что это чужой язык. Но в голове постепенно проясняется.

— Тебе не обязательно проводить тут столько времени, — в мужском голосе звучит недовольство. — Его жизни больше ничего не угрожает. У нас есть и другие обязательства.

— Я буду там, где считаю нужным, — женский я узнаю - она называла меня сыном и грозилась кого-то убить. Ее голос смягчается: — Извини. Я слишком долго ждала его возвращения. И сразу чуть не потеряла.

— Я понимаю тебя, дорогая, — мужчина тоже меняет тон на более теплый. — Мы знали, что ритуал посвящения может быть опасен. Я тоже беспокоился. И пусть случившееся во время ритуала действительно необычно, но наш сын выжил - это главное сейчас.

Ясно, мать склонна к гиперопеке. Отец вроде адекватный. Надеюсь, в маменькиного сыночка играть не придется, такое у меня точно не получится. Надо разобраться, как себя вести. Каким бы ни был новый мир, сомневаюсь что тут нормально относятся к захватчикам тел.

Я решаю и дальше притворяться, что не пришел в себя. Надо обдумать стратегию поведения. Но меня тут же предает новое тело - онемевшие конечности начинает отпускать. Я непроизвольно дергаюсь и открываю глаза.

Просторная светлая комната, вроде жилая, на больничную палату не похоже. Передо мной стоят двое. Не старики, лет по сорок, может чуть больше. Сколько же лет мне?

Женщина в строгом платье, современном. Такое вполне может быть и в моем мире. Немного полновата, но все еще благородно красива.

Мужчина, в белой рубашке и темных брюках, идеально выглаженных. Прямая спина, поднятая голова, взгляд, осанка - все выдает в нем военного.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, опередив шагнувшую ко мне мать.

— Я... — в голове проносятся мириады идей и ни одной достойной. — Где я? Кто вы? Я... я ничего не помню.

Черт, вариант вырывается не из лучших. Я изображаю страдальческие муки на лице. Язык заплетается, в горле выжженная пустыня, тут и притворяться сильно не надо. Ох, если потеря памяти не прокатит...

— О, боги, — женщина прикрывает рот рукой. — Все хуже, чем мы думали.

— Спокойно, — хмурится мужчина. — Целитель предупреждал, что такое возможно. Маловероятно, но возможно. Не волнуйся, — он обращается ко мне. — Ты в безопасности, дома. Мы твои родители и поможем со всем разобраться. А пока отдыхай, набирайся сил.

Что-то меня цепляет в его властном голосе и пронзительном взгляде. Я ему сразу верю. Надо будет осторожнее с этим мужиком. Такой поможет, догонит и еще раз поможет. Я закрываю глаза, делая вид, что засыпаю.

— Пойдем, пусть поспит, он очнулся, значит все будет хорошо, — тихо говорит отец.

Шаги, звук открывающейся и закрывающейся двери. Я лежу еще минут пятнадцать с закрытыми глазами, на всякий случай. Иногда я слишком паранойю, но хоть сейчас это к месту.

Все тихо и я решаюсь - приоткрываю один глаз. Никого, можно изучить обстановку. Беглый осмотр ничего не дает. Белые стены, высокие потолки, мебель - не старинная, но явно недешевая. Похоже на дорогую гостиничную спальню, не особо обжитую.