Да, неслабо мы насыпали перца фрицам под хвост, есть от чего взбелениться. Вместе с генералом, на тот свет отправились десятка полтора офицеров СС и человек семьдесят нижних чинов.

Отъехав километров тридцать, Скуратов загнал в чащу машину и мы, поев жареной свининки, бухнулись спать. Проснувшись, первым делом за завтрак — утраченные калории нужно восстановить. Во время трапезы Скуратов, явно смущаясь и краснея выдал новость, враз отбившей аппетит.

— Командир, а ведь меня ночью чуть фриц не порешил.

— Не понял, переведи.

— В самом начале, когда ты к генералу в номер направился, я зашел в соседний — там и нарвался на этого шустрика.

— Поподробней, пожалуйста.

Семен уставился взглядом в землю и забубнил — аккуратно вошел, достал нож, двигался в обычно режиме.

— Хорошо, автоматом перешел в боевой, глядь, а эссэсман уже мечом машет и откуда он только железяку вытащил, не заметил. — Пришлось нож метнуть, попал, конечно, зря что ли учили, но главное не это. — Командир, немец нездешний, наверняка из прошлого, меч старинный, ну и манера боя, ее ни с чем не спутаешь.

— Какой отсюда вывод, Сеня? — обманчиво ласково спросил я.

Семен щелчком сбил травинки с локтя.

— Ну, это значить сторожиться надо.

— Правильно, сторожиться, особенно некоторым раздолбаям, расслабляться нельзя, мы на войне.

— Владимир, а может махнем домой?

— Погоди чуток, заглянем после Минска в Москву, и алга в Казань. — Мне самому надоело по самое не могу, но дело нужно завершить, иначе нас отсюда не выпустят — есть такие подозрения. — Так, поели, попили — поехали. Часа через четыре подъезжали к столице Белоруссии и всю дорогу Скуратов ныл — ну почему нельзя было гансов просто перестрелять?

Сначала я отмалчивался, потом надоело.

— Семен, ты диверсант или где? — Зачем в ступе воду толочь, поезд ушел, отстань.

Его можно понять — на душе такой же дискомфорт, как и у меня, а кому сейчас легко.

— Так-с, чегой-то непонятно, Сеня, тормози.

Я достал бинокль, присмотрелся и отдал Скуратову.

— Вот же бл. ди, что творят.