– Чего это они? Опять, что ли, стрельба будет? – испугался Торнтон.
– Нет, – спокойно сказал Жерар и звучно поскрёб рыжую щетину на подбородке, – теперь они просто поговорить едут, трубку выкурить.
– Поговорить? – не понял Джордж. – О чём?
– О том, что случилось: кого мы убили, кто будет жить… О войне поговорить, похвастаться.
– Но мы же враги. Несколько часов назад они хотели напасть на нас и ограбить! Как же теперь можно спокойно разговаривать у костра?
– Я завидую тебе, Джорджи, – улыбнулся Жерар. – Ты ещё так мало знаешь, мальчик, тебе предстоит открыть для себя целый мир. Когда-то я впервые пришёл в лес и увидел Великие озёра. Там и началось моё знакомство с жизнью. Я не переставал удивляться, насколько мир оказался иным, чем я представлял его. Теперь меня ничто не удивляет, и потому моя жизнь стала скучной, хотя я по-прежнему люблю жизнь, люблю её дикость, люблю подстерегающие меня опасности.
– Как же можно любить опасности, сударь?
– Они заставляют меня чувствовать вкус к жизни. Если их не будет, я просто лягу и беззаботно усну. Когда исчезнет острота, мне не потребуются мой нюх, слух, сноровка. Я разжирею и сдохну от тяжести жира.
– Так вы что, не променяли бы эту примитивную… Не променяли бы такое существование на хороший дом и семейный уют?! – воскликнул Джордж.
– Э… – отмахнулся охотник. – Что может дать мужчине семейный уют? Неделю-другую отдыха…
Тем временем подъехали индейцы, не более семи человек. Чёрные глаза блестели в свете костров, по тёмным лицам бегали отблески огня. Один из дикарей держал в руке длинную трубку.
– Вот, – сказал Жерар, ткнув Джорджа локтем в бок, – предлагают раскурить с ними трубку.
– Это хорошо?
– Это значит, что они не держат на нас зла.
– Но ведь мы убили троих или четверых из их отряда.
– Да, застрелили. И скажу тебе, парень, это большая утрата для их племени. У них каждый боеспособный воин на счету.
– И они не хотят мстить? – не поверил юноша.
– Один раз получив по зубам, они предпочтут теперь выменять у нас что-нибудь, но не стрелять. Когда-нибудь они снова нападут или заманят нас в ловушку, но не теперь.
Джордж Торнтон полулежал у костра. В его руках была раскрытая книга, его лицо, озарённое красным светом костра, выражало глубокую задумчивость, губы издавали едва слышный шёпот, когда Джордж опускал глаза к жёлтым потрёпанным страницам и начинал читать:
– «Не знаю, откуда пришёл я сюда, в эту, сказать ли, мёртвую жизнь или живую смерть? Не знаю. Меня встретило утешениями милосердие Твоё, как об этом слышал я от родителей моих по плоти, через которых Ты создал меня во времени; сам я об этом не помню. Первым утешением моим было молоко, которым не мать моя и не кормилицы мои наполняли свои груди; Ты через них давал мне пищу, необходимую младенцу по установлению Твоему и по богатствам Твоим, распределённым до глубин творения». Ведь как хорошо сказано, не правда ли?