Учительница выбегает. Нам рассказывают потом, что у нее случилась истерика, она долго плакала, но мы не верим. Мы не верим, что учителя способны плакать из-за такой мелочи.
Через несколько лет я приезжаю к Саше в гости.
– Мама, неси водку, мы с Рубеном немного выпьем.
– Но ты же даже на Новый год не пил.
– Новый год каждый год бывает, а Рубена я шесть лет не видел.
Мы пьем водку, разговариваем, и я задаю ему самый главный вопрос:
– Саша, ты рад, что в твоей жизни был детдом?
– Нет. После детдома я стал другим человеком. Лучше бы его не было.
– Но в детдоме у тебя друзья были, ты со мной познакомился.
Саша думает.
– Ты извини, Рубен. Ты хороший парень, мой друг, я рад, что с тобой познакомился. Но лучше бы детдома не было.
Нью-Йорк
В очередной раз классный руководитель проводит с нами политзанятия. Нам рассказывают об ужасах западного образа жизни. Мы уже привыкли и ничему не удивляемся. Я абсолютно уверен, что большинство людей в Америке живут на улицах в картонных коробках, что все американцы поголовно строят бомбоубежища, что в стране очередной кризис.
На этот раз нам рассказывают о Нью-Йорке. Приводится статья из «Нью-Йорк таймс» про бесплатную раздачу сыра безработным. Было роздано несколько тонн сыра по 100 граммов на душу. Учительница особенно подчеркивает, что эти бедолаги в течение следующего месяца ничего не получат.
Я спрашиваю, не умрут ли они тогда все от голода.
– Конечно умрут, – отвечает учительница. – Но им на смену придут новые толпы уволенных рабочих.
Я верю.
Мы одни в классе – я и учитель истории. Он что-то пишет в классном журнале, я читаю. Он сидит за учительским столом, я – лежу на полу неподалеку от него.
– Вы очень заняты?
– Что ты хотел?