— Как вы поняли, что это выстрелы? Многие бы наверняка про петарды подумали…
— В жопу себе пусть засунут эти петарды, — безапелляционно рекомендовал старикан. — Я всю жизнь участковым проработал, уж выстрелы я отличу! Я к окну бросился, но увидел, уж прости, совсем мало… Что машина отсюда деру дает да что доктора нашего подстрелили…
— Стоп, откуда вы знаете, что Андрей — доктор? — тут же насторожилась Александра. — Разве вы были с ним знакомы? Он ведь даже не жил здесь!
— Да пересекались как-то раз… Недели две, может, назад. Я как раз к дому шел из магазина, и тут голова у меня закружилась — сил нет! Думал, прям тут и упаду. И умру! Имею право умереть в своем дворе!
— Но, как вижу, не умерли…
— Не умер, — согласился Захарыч. — И даже не упал. Тут-то как раз доктор меня и поддержал! Точнее, тогда просто мужик какой-то поддержал. Я уж думал — решил ограбить старика перед смертью! Ну и послал его по матушке, грешным делом… А он только улыбается и никуда не идет. «Я, — говорит, — доктор, вы меня не бойтесь!» Довел меня до квартиры, давление померял, таблетки рекомендовал, да мне уже и лучше стало, он тогда от меня ушел. Но что он доктор — я запомнил, его ж легко запомнить! Молодой хоть, а седой, что твой зимний заяц. Живой он хоть?
— Живой, — с трудом ответила Александра. Больше ничего произнести не получилось.
— Ну, пусть и будет живой, что ли… Хороший он, твой доктор… Добрый.
— Спасибо… Что вы видели? Номер машины запомнить успели?
Она подозревала, что номер машины уже определили — в центре города камер хватает. Ей следовало спросить об этом Яна, и она сама не бралась сказать, почему не спросила.
— Номер не видел, машину видел. Чужая это машина, нездешняя, не было ее тут раньше.
— Откуда вы знаете?
— Да такую запомнить легко… Откровенно мафиозная же! Когда я еще в деревне жил, в лес на таких братки ездили, браконьерили. Но это были не те братки, которые зверье убивают ради наживы, а те, которые просто любят палить по живым, им бы лишь кого убить. Я с тех пор машины запоминаю такие! Но этой тут не было прежде, зуб даю!
Она только кивнула. На Александру снова наваливалась апатия, но не такая, как раньше, не парализующая, а больше похожая на усталость. Вроде как и не делала весь день ничего, больше сидела, чем двигалась, а устала так, что сил почти не осталось.
Чувство нереальности происходящего так и не отступило до конца. Александре даже казалось, что если она доберется до квартиры, то проснется, и Андрей будет там, а вся эта история со стрельбой окажется страшным сном.
— Я как понял, что по вам стреляли, сразу в больницу звонить начал, — продолжил старик. — Думаю, что и не только я, это многие слышали, еще полдня потом обсуждали… Я помочь хотел, но что-то замешкался… Старый стал, раньше куда быстрее двигался! Как выбежал, вы уже уехали.
— Ничего страшного.
— Ну, страшного там как раз хватало! Выхожу — а тут кровь, сумки ваши валяются, да собачка вон в стороне сидит, сиротливо так… Ну, я сумки забрал к себе и псину позвал. Псина пошла. А про сумки — тут я себе ничего лишнего, ни-ни! Я их сразу же опечатал и на видео снял, как опечатываю!
Александра только отмахнулась, содержимое сумок волновало ее сейчас меньше всего. Да она видеть эти сумки не могла — потому что они напоминали ей, как этот день должен был пройти и как прошел.
Ян, должно быть, тоже понял это, потому что он сначала отнес вещи в свою квартиру, а потом только вернулся за сестрой.