Глава 1

Впервые я увидела Хизер Саймон в больничной палате — она лежала, свернувшись клубочком и укутавшись в тонкое голубое одеяло. На запястьях ее белели повязки, белокурые волосы скрывали лицо, и все же в ее облике было что-то благородное — высокие скулы, изящный изгиб бровей, аристократичный нос, нежные очертания бледных губ. Но руки ее выглядели ужасно: кровоточащие заусенцы, изуродованные ногти — не обкусанные, скорее сломанные. Как она сама.

Я уже успела прочесть ее карту, поговорить с дежурным психиатром, который принял ее накануне, и с медсестрами — многие из них проработали в психиатрическом отделении много лет и знали все обо всех. Во время утренних обходов я провожу с каждым пациентом примерно по полчаса, а остальное время принимаю у себя в кабинете в психиатрическом корпусе тех, кто лечится в стационаре. Поэтому на первое знакомство с пациентом я обычно беру с собой медсестру, чтобы мы могли вместе разработать план лечения. Сегодня со мной была Мишель, энергичная женщина с широкой улыбкой и светлыми кудрями.

Накануне муж Хизер вернулся домой и обнаружил жену на полу кухни с ножом в руках. Оказавшись в больнице, она пришла в возбуждение, расплакалась и стала бросаться на медсестер. Дежурный врач сделал тест на наркотики, результат был отрицательным, ей дали ативан[1] и поместили в отдельную палату. За ее состоянием наблюдали с помощью мониторов, и каждую четверть часа в палату заглядывала медсестра.

Она проспала всю ночь.

Я тихо постучала по косяку двери. Хизер перевернулась на спину, открыла глаза и заморгала. Я подошла к кровати. Она взглянула на меня, облизнула сухие потрескавшиеся губы и сглотнула, после чего приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но с ее губ сорвался только долгий вздох. Глаза у нее были темно-синего цвета.

— Доброе утро, Хизер, — сказала я мягко. — Меня зовут доктор Лавуа, я ваш лечащий врач.

Когда я жила и работала на острове, пациенты звали меня Надин. Но переехав в Викторию и устроившись в больницу, я стала использовать свой титул — он как будто помогал мне держать эмоциональную дистанцию, а это было одной из основных причин переезда.

— Не хотите чаю?

Она смотрела куда-то поверх моего плеча, и лицо ее не выражало ничего — ни печали, ни злости. Ей не удалось умереть физически, но на эмоциональном уровне ее действительно не стало.

— Если вы не против, мне хотелось бы с вами поговорить.

Она бросила взгляд на Мишель и поплотнее закуталась в голубое одеяло.

— Зачем… она пришла? — прошептала она.

— Мишель? Она медсестра.

В психиатрическом отделении врачи, как правило, одеваются строго, а медсестры — более свободно. Мишель обычно одевалась ярко: сегодня на ней была полосатая рубашка и темно-синие джинсы. Если бы не бейдж, в ней сложно было бы узнать медсестру.

Было ясно, что Хизер очень страшно: она скорчилась под одеялом и в панике смотрела на нас, словно загнанное в угол животное. Мишель сделала шаг назад, но Хизер по-прежнему выглядела напряженной. Некоторые пациенты пугаются, когда мы приводим с собой медсестер.

— Вам будет спокойнее, если мы поговорим вдвоем? — спросила я.