– Именно! Именно это я и хочу сказать: Библиотека – это разум, коллективный разум писателей, читателей и нас, книжных червей. Не зря же она прощается с нами, когда пора нам уходить.
Последние слова Виталий Моисеевич произнес тихо, грустно. Что-то изменилось в нем неуловимо. Я хотел спросить, но не успел. Собственно, я даже еще и не сформулировал: а что же хочу я спросить?
Хилькевич посмотрел мне в глаза и сказал:
– Я слышал шаги.
– Шаги?
– Да, шаги. Иногда в наших залах слышны шаги. Знаете, что это означает?
– Н-нет, – ответил я. Отчего-то мне стало не по себе. Как будто сквозняком потянуло...
– Шаги в пустых залах слышны незадолго перед смертью кого-либо из старых сотрудников.
Я хотел что-то сказать... Господи, что же я хотел сказать? Я хотел сказать что-то, но вдруг засвистел чайник. Чайник засвистел, Виталий Моисеевич вздрогнул... Вздрогнул, встрепенулся и сказал с улыбкой:
– Нуте-с, вот и чаек. А то я вас совсем по-стариковски заморочил. Давайте пить чай... Вот только сахар у меня весь вышел.
Долго мы еще сидели и пили несладкий чай, и старый книгочей рассказывал, рассказывал, рассказывал. О Библиотеке, о
Позвонить старому книгочею я смог только спустя неделю. Раньше не давала работа. Я позвонил, договорился о том, что зайду завтра.
А назавтра... Назавтра в назначенный час я вошел в вестибюль Публички, свернул в коридор и сразу же встретился глазами с Хилькевичем. Улыбающийся, веселый Виталий Моисеевич с иконостасом орденов и медалей на груди смотрел на меня из черной траурной рамки на белом листе ватмана. Текст под фотографией сообщал, что вчера на рабочем месте скончался старейший сотрудник Библиотеки Виталий Моисеевич Хилькевич...
ТЕАТРАЛЬНЫЕ БАЙКИ
Когда служил я на театре...
...В ту пору, когда я служил на театре... Старые русские актеры, особенно дореволюционной школы, всегда говорили именно так: «Я служил на театре...» Теперь этот речевой оборот подзабылся, из употребления вышел... А жаль! Жаль. Но, хоть и забылись слова, дух театральный не умер. Если «столкнулся» человек с театром, поработал на сцене или всего лишь рядом с ней – он душой с театром навсегда. Проходят годы, десятилетия, но вдруг (вдруг ли?) человек произносит фразу:
– В ту пору, когда я служил на театре...
...В нашем Агентстве работают люди самых разных профессий: журналисты, бывшие сотрудники милиции и госбезопасности, военные, педагоги. Есть у нас даже фотомодель... И бывший драматический актер. И бывший театральный критик.
Вы уже поняли?.. Ну, конечно, вы уже поняли. Совместное со-су-ще-ство-ва-ни-е актера и критика в одном коллективе – это нечто. Однажды, во время празднования Нового года, нам даже пришлось их разнимать. При всем при том, что мужики-то оба нормальные... до тех пор, пока речь не заходит о театре.
Володя Соболин за шесть лет служения Мельпомене сменил семь разных театров. Рассказывая об актерском прошлом, склонен немного (чуть-чуть, слегка, до размеров пирамиды Хеопса) привр... э-э... увлечься. Но – повторюсь – несильно. Просто из Володиных рассказов следует, что с Товстоноговым, Розовым и Уильямом Шекспиром он на короткой ноге. С кем-то из них водку пил, с кем-то просто по корешам...