По виску скатилась бисеринка пота. Я бегло облизнула губы:
– Ты мне мешаешь.
– Я тебя даже не трогаю.
– Просто не смотри на меня… Отвернись!
Он пожал плечами:
– Как пожелаешь, – и выполнил просьбу.
Отвернулся, запрокинул голову, сцепив руки на шее и развернув плечи. Смотрел поверх верхушек синих гор, а я…
Украдкой глядела на него и думала: «Лишь бы не оглянулся! А то не успею сделать вид, что занята созданием врат».
Но почему? Откуда во мне такие странные желания? Раньше ничего подобного за собой не замечала.
Меня вдруг холодной волной окатило – опомнись, Рамона! Ты жрица богини-покровительницы. Ты ведь не хочешь навлечь на свою рыжую голову ее гнев?
Этот Реннейр самый обычный, просто недоступность и инаковость всегда влекли неокрепшие и любопытные умы. А так… было б на что поглядеть! Ну высокий, да. Просто огромный по сравнению со мной. Кожа загорелая, обласканная летним солнцем, а рубашка на груди белая, – у нас таких не носят, непрактично, – с закатанными до локтей рукавами. И руки эти – руки воина, а не рудокопа, не ювелира, не кузнеца.
Я фыркнула и помотала головой. Вытряхнуть бы из нее эти мысли, очистить разум и душу, не гневить Матерь Гор. Скоро рассвет: небо над снежными верхушками наливается жемчужной серостью, дрожат тугие бутоны рододендрона, стряхивая остатки дремы. А я, вместо того чтобы просыпаться в своей постели, беззастенчиво разглядываю лестрийца. Уже в который раз.
Матушка Этера бы в обморок упала.
Опустив ресницы, я коснулась лбом шероховатого камня. Просто чтобы отдышаться, успокоиться. А он ожил и поспешил откликнуться – протянул невидимые цепи, сплелся со мной пальцами. Из глубины полилось знакомое тепло и медовый свет.
Я не видела, но знала – Реннейр тоже смотрит. Повернулся все-таки. Сотни кристаллов вспыхнули дружно и радостно, открывая проход для своей сестры.
– Положи руку мне на плечо.
Уверенное тяжелое прикосновение, и снова показалось, что воздух зазвенел.
– Встань ближе… Еще ближе… – во рту стало сухо. – Еще…
Теперь он почти обнимал меня.
– Так достаточно близко?