Пройдя через газон, срочно нуждавшийся в стрижке, я осторожно начала экскурсию по частным владениям Хэмилтонов. Я сильно сомневаюсь, что найдется нормальная женщина, которая откажется осмотреть дом. На самом деле, я считаю, что половина людей, приходящих ознакомиться с выставленными на продажу домами, вовсе не являются потенциальными покупателями. Это всего лишь дамы, которые просто обязаны удовлетворить свое любопытство.
Раньше я так не поступала, но вот теперь не удержалась. Осторожно подойдя к самому важно выглядевшему окну, я заглянула внутрь.
Гостиная. Очаровательный камин с отвратительной резьбой. Выцветшие ковер и занавески. Тусклое типично фамильное полотно под Рубенса с неправдоподобными лошадьми и собаками. Круглые столики, покрытые скатертями, на которых лежат фотографии. Провисшие кресла с выцветшей пыльной обивкой. Ужасного вида ваза в углу с высохшей натуральной травой.
Столовая. Ее украшали, главным образом, портреты с унылыми лицами и парочка кошмарных натюрмортов: дохлые кролики и битая домашняя птица с выкатившимися глазами и струящейся из кишок и ноздрей кровью. Вещица как раз для возбуждения аппетита.
Оружейная комната.
Но хватит. На самом деле, это был обычный, довольно приятный, загородный дом. По-видимому, он строился как небольшой охотничий домик, где можно было бы жить только летом да ранней весной. Кроме каминов никакого иного отопления не наблюдалось, а в кухне «совр. усл.» были те же, что и у меня в коттедже.
И только то, что я обнаружила в задней части дома, действительно вызвало у меня огромный интерес.
Дверь черного входа была распахнута настежь.
Мои дальнейшие действия были вновь слегка спровоцированы внутренним голосом. Я постучала в дверь, ответа не последовало. Тогда я сделала пару шагов внутрь по коридору, пол которого был выложен каменными плитами.
Внутри стояли ведра с углем и мешок с древним хламом, по-видимому, садовым инвентарем. Несмотря на то, что дверь была раскрыта, в доме пахло сыростью и заброшенностью.
Справа от меня находилась дверь в кухню. Я толкнула ее. Опять никого. Почему-то заброшенная кухня — сердце каждого дома — выглядит ужаснее всего.
Дом без тепла, запаха готовящейся еды и биения жизни выглядит мертвым. Среди напряженной тишины звук медленно капающей воды из крана казался даже уютным, словно стучало сердце. И все равно мне чудилось, что я вторглась в чьи-то владения.
Только я хотела двинуться дальше, как что-то привлекло мое внимание. Табличка для ключей около двери с ключами и ярлыками. Один ярлык оставался без ключа, на нем было написано «К.-на-Добхрейн». Бухта Выдр.
Совершенно по непонятной причине мой внутренний голос разбудил во мне любопытство. А могло случиться так, что мой ночной гость именно отсюда забрал ключ, который мне и предъявил? И именно он и оставил дверь открытой? Но зачем? Если он действительно искал приют на ночь, то мог бы остаться и здесь. Зачем было тащиться сквозь бурю с дождем к Бухте Выдр? Даже, если он и предполагал найти там своих родителей, — в чем я стала сомневаться — он вполне смог бы навестить их и утром.
И, следовательно, мой поступок вполне оправдан. Если в появлении у меня Ивэна Макея существует какая-то тайна, то разгадку ее можно найти здесь, в доме, который, как он утверждал, хорошо знает. Более того, если я поняла правильно, он явно намекал на связь с этой семьей. Может быть, он даже считает, что имеет права на эти владения? Во всяком случае, записка, оставленная мне («Может, увидимся?»), давала мне основание для вторжения в этот дом.
Пройдя коридор, я подошла к обитой зеленым сукном двери, которая отделяла заднюю часть дома от апартаментов господ, открыла ее и осторожно ступила в парадный холл.
Там было темно, лишь из цветного окна падал свет на парадную закрытую дверь. С одной стороны стоял тяжелый дубовый стол, заваленный всякой всячиной: журналами, газетами, тяжелыми электрическими фонариками и коробками неизвестного предназначения. Напротив, на столе поменьше лежали перчатки, зюйдвестка и садовая корзина с инструментами. Здесь же в холле находились медная стойка для тростей и из темного дуба скамья, на которой валялись кем-то брошенные пальто и ано-рак. Рядом стояли пара ботинок и сапоги, а на стене над пейзажем, написанным крупными мазками маслом, изображавшим, по всей видимости, болото, где гнездился нырок, висела длинная вешалка, очевидно, для удочек.
Создавалось впечатление, что обитатели дома всего лишь вышли прогуляться по саду. И меня охватило ощущение, что я не просто вторглась в чужие владения, а нарушила чьи-то права, и любопытство мое не имеет никаких оправданий.
Тут я повернулась, чтобы идти обратно, но вдруг услышала какой-то звук. Сверху. Скрип двери.
У меня даже сердце подпрыгнуло в груди, но тут же восстановило свой прежний ход. Я подумала, что и в пустых домах бывают сквозняки, а двери двигаются и скрипят сами собой. Но до обитой сукном двери я дошла быстрее, чем прежде, только в полумраке задела один сапог. Он отлетел в сторону. Я чуть не упала: успела схватиться за подлокотник дубовой скамьи.