— …тебя не радует перспектива брать на себя ответственность за казнь несостоявшегося братоубийцы и его сообщников? — холодно усмехнулась она.
Великий князь покосился на нас с Язвой, немного поколебался и… не стал кривить душой:
— Да, больше всего напрягает именно это. Но в то же время хочется, чтобы хоть кто-то
Она встала с кресла, подошла к сыну, села перед ним на корточки, оперлась локтями на его колени и уставилась в глаза:
— Да, искренних поздравлений будет немного, так что три наших среди них точно не затеряются. Но ты ведь знал, что власть меняет окружение не в лучшую сторону, верно?
Мужчина поиграл желваками и нехотя кивнул:
— Знал. Но, анализируя поведение прихлебателей отца и окружение всех членов рода, включая тебя, всегда помнил о тех, кого близость к трону так и не развратила. К примеру, моего Бера или твою Язву. Да и ты, откровенно говоря, уникум, раз, имея возможность узурпировать власть… Хотя для тебя всегда на первом месте стояло Слово.
— Так и есть… — подтвердила Даша и посмотрела на меня: — Поэтому теперь я живу Баламутом. И уничтожу любого, кто попробует ему навредить!
Ярости, вложенной ею в последнее утверждение, оказалось настолько много, что Владислав Мстиславович в защитном жесте выставил перед собой обе ладони:
— Мам, ты чего?! Забыла, что я поклялся Силой воздать Ратибо-…
— Вспомнила про Ларионовых, Мавриных, Новицких и Островских! — злобно процедила она, но я был готов поставить голову против пустой банки из-под энергетика, что это предупреждение предназначалось именно ему. И Великий Князь это понял. Но вместо того, чтобы обидеться или оскорбиться, виновато вздохнул:
— Я не лучший сын на свете, и у тебя есть все основания считать меня черствым сухарем, помешанным на служении Империи, но… это служение не мешает тебя искренне любить. И я клянусь Силой, что никогда не сделаю ничего плохого ни тебе, ни тем, кто тебе по-настоящему дорог!
Бестия коротко кивнула в знак того, что принимает клятву, на пару мгновений ушла в себя, а затем посмотрела на нас и криво усмехнулась:
— Посчитала тех, кто мне по-настоящему дорог. Хватило пальцев одной руки. Негусто для Императрицы, не находите?
Глава 11
…Из кабинета Долгорукого я вышел генеральным инспектором Е.И.В. Канцелярии по работе с засечниками и, по совместительству, начальником одноименного отдела в чине тайного советника. Язва, де-юре уволенная из Конвоя, оказалась в моем подчинении на должности старшего инспектора и стала действительным статским советником, а «Мария Александровна Завадская», соответственно, инспектором и статским советником. Разумом я понимал, что все это — всего лишь попытка Владислава Мстиславовича хоть как-то защитить свою матушку от проблем в выбранном ею варианте жизни, но где-то в глубине души все-таки напрягался. Ибо в моих представлениях третий класс в табели о рангах никак не сочетался с моим возрастом.
Нет, внешне я своего обалдения не показывал: спокойно загрузился в «Тигр» и доехал до «Скифа», обсуждал с напарницами какую-то ерунду весь перелет до абаканского аэропорта и «толком не заметил», как перебрался в арендованный «Mauersegler». Зато после того, как самолетик разогнался по взлетке и набрал высоту, а стюардесса, накрывшая на стол, покинула наш салон, позволил себе расслабиться и вопросительно уставился на Бестию.
— Держался достойно… — заявила она, отрезав кусочек жареной форели и с завистью посмотрев на Язву, уже начавшую есть. — Причем как во время переговоров с Лю Фанем, так и при общении со Славой. Да, моментами чуть перегибал с равнодушием, но не сильно.
— Я старался. Но в данном случае спрашиваю о другом: тебя не смущает сочетание моего возраста и чина?
Она отрицательно помотала головой, попробовала рыбу и аж прикрыла глаза от гастрономического наслаждения. Потом отрезала второй кусочек и, наконец, объяснила, что имела в виду: