Самое смешное, что я и в самом деле намеревалась пересечь пустыню не столько из-за щедрой платы, сколько из-за Малиха и собственных растрепанных чувств, в которых хотела разобраться в тишине и покое. Кто же знал, что пустыня окажется так скупа на тишину и покой?..
А чувства благополучно стали еще более растрепанными, потому что я слушала, кажется, самое честное и откровенное предложение руки и сердца за всю свою жизнь — и вместо того, чтобы растроганно принять его, терзалась низменными подозрениями.
Он ведь знал, чем все закончится, когда позволил мне участвовать в плетении защитного купола, не мог не знать! Но все же нарушил клятву. И что бы там Бахит ни говорил про национальную гордость, мне в этом виделся тонкий расчет.
Камаль успел узнать меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не смогу оставить все как есть. Если не из простого сочувствия, так хоть из чисто практических соображений — пересечь пустыню с магом, который в полной мере контролирует свой дар, куда как проще, чем с проклятым! А права на неоправданный риск у меня не было…
Или же я снова пыталась мерить по себе?..
Глава 12.3
- А остальные варианты? — напряжённо поинтересовалась я, не спеша давать однозначный ответ.
- Всего один, — не стал обнадеживать Камаль. — Ты тоже должна нарушить клятву. Это разрушит все обязательства.
Я помолчала, судорожно вспоминая, в чем там таком клялась я сама. Если память мне не изменяла, то все ограничивалось обещанием не чинить препятствий Камалю в его нелёгком деле и проследить, чтобы мой господин и повелитель не обидел кочевника с наградой. Но за Рашедом бы и так не заржавело — он слишком осторожен и благоразумен, чтобы заводить врагов среди арсанийских магов. А как можно чинить препятствия человеку, который просто следит, чтобы я добралась до стойбища и обратно целой и невредимой?..
Кажется, я выглядела до того растерянной, что даже Камаль снизошёл до объяснений — правда, в своем неповторимом стиле.
Поднял руку — и выразительно провел большим пальцем поперек горла.
Я вздрогнула и дернулась назад. Руки упёрлись в песок позади покрывала и увязли в песке, ещё не остывшем после дневного солнцепёка, и это отрезвило меня так резко, что растерянным теперь выглядел Камаль.
- А раньше ты этого предложить не мог? — устало поинтересовалась я и встряхнула ладони, избавляясь от песка.
- Обряд единения? — недоверчиво уточнил Камаль и посветлел лицом.
- Нет, — честно ответила я. — Второй вариант.
На этот раз он молчал куда дольше. А потом тщательно завернулся в тагельмуст так, что промеж синей ткани остались видны только глаза — все равно, впрочем, изрядно обескураженные и обиженные.
Мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы успокоиться и напомнить себе, что опыт Камаля в общении с магами-"зеркалами" едва ли простирался дальше нескольких дней со мной.
- Я поглотила бурю, — сказала я и безрадостно ссутулилась. — Если мне будет нанесен хоть сколько-нибудь серьезный урон, я потеряю над ней контроль, и тогда…
Камаль оглянулся одновременно со мной. Караванщики благополучно устроились на ночлег и теперь сидели у костров, охотно делясь друг с другом нехитрой снедью и передавая по кругу бурдюки. Над стоянкой стоял размеренный гомон, и то здесь, то там раздавался смех.
Они верили, что все позади, буря прошла стороной, не собрав привычную жатву. Их ждали в Маабе, и караванщики предвкушали скорое возвращение домой.