— Но Джейс изгнал его из группы… Послушал меня! — горячо протестует Крис.

— И это должно настораживать вдвойне! — огрызается Аверилл. — Где Феникс, Роксана?

— Сгинул так, что костей не соберёшь! — рявкаю на куратора, используя его же фразу.

Снова пощёчина. Банально. Продолжаю изображать невозмутимость.

— Зачем привёл заражённого? Покрасоваться?

— Чтобы показать будущее, — Беннет разводит руками, обозначая границы того самого будущего.

— Поэтично, — фыркаю, — но не конструктивно.

Инфицированный принюхивается, пробуя запахи, но ведёт себя спокойно. С подозрением изучаю каждое движение, боясь предположить, чего ждать.

— Багровый папоротник — лучшее изобретение в мире, уникальное и неповторимое, — куратор принимается объяснять истины, как глупой малолетке, с любовью глядя на зараженного. — Оставляет в человеке лишь то, что необходимо для идеальной машины убийств. Зачем тратить миллиарды, чтобы обучить людей, если можно сделать один укол, а возможности расширяются, выходя за пределы установленных рамок.

— Рамки существуют не просто так. Ты одного дрессировал двадцать лет, а говоришь так, словно подготовил армию!

— Дурочка! — Аверилл разражается хохотом. — Двадцать лет ушло не на дрессировку, а на усовершенствование формулы вируса! Если не заметила, Спора отличается от сородичей из лепрозория послушанием и обучаемостью. А вот антивирус разработать проблематичнее. Кстати, ваша мать занималась изучением Папоротника, ты в курсе? Вместе с Картрайтом Беллом.

— Мама? — глупо повторяю. — Картрайт Белл?

Крис недоумевающе хмурится, тоже впервые слыша об этом.

— Тебе привычней звать его Элиотом Картером. Это, к сведению, его недоразвитый сынок психанул, выпустив первую группу испытуемых из бункера.

— Не может быть, — отрицаю. — Картер не мог иметь такого взрослого сына! На момент катастрофы ему же было…

— Тридцать один, — кивает Аверилл. — У Картера была старшая сестра, умершая от рака. Других родственников не оказалось, и он взял опекунство над подростком. Привил любовь к науке, а потом пристроил лаборантом в бункеры, где занимался вирусом Папоротника. А потом мальчишка заболел той же дрянью, что мать. Лечение не оправдалось, и он тронулся умом, бедолага.

В голове снова каша. Я бы схватилась за виски, до того она трещит по швам, но руки пристегнуты.

— Что ты хочешь делать с вирусом? — мямлю, превозмогая боль.

Куратор смотрит исподлобья, не понимая, прикидываюсь ли дурой или являюсь таковой.

— Объясню Капитолию, что сейчас самое время подумать о расширении.