– Совершенно! Неужели вы не могли обратиться к юристам, все проверить, прежде чем платить Виталине весьма большие деньги?
– Дело в моей репутации. Она угрожала обнародовать мою биографию повсюду! Меня бы не взяли нигде на работу! К тому же она угрожала навредить Анне, рассказать Марине обо всем. Такого я не мог допустить! – Юргис спрятал лицо в ладонях. – Я думал, что это Нина поступает благородно, соглашаясь уехать со мной, бросить всё! – присутствующие смотрели на него с сочувствием.
Лисицына укоризненно взглянула на Юргиса, захлопнув папки.
– Юргис Вацлавич, мы не можем предъявить вам обвинение ни по одному из пунктов. К ограблению вы непричастны. По нашему запросу пришла информация из банка, в который устроилась Нина Савицкая после ухода из холдинга. Она работала в отделе финансового мониторинга. После обналичивания средств с подставных фирм она выплатила налоги и закрыла их.
– Зачем? Зачем так сложно? – изумлялся Юргис.
– Похоже, Клаусу доставляли удовольствие эти головоломки и запутанные ходы. Только и всего! – объяснила Лисицына. – Единственное, на чем я настаиваю: снимите ответственность за ваш долг с Анны Александровны.
– Конечно, не сомневайтесь, я устроюсь на работу в ближайшее время. Только решу вопрос с жильем и ребёнком.
– Мы заберём девочку... – промолвил Борис. Анна счастливо улыбнулась. – На месяц! Тебе достаточно этого времени? – обратился он к Юргису.
– Спасибо, Боря. Достаточно! – ответил с благодарностью Юргис.
Эпилог.
Середина сентября выдалась дождливой. Тяжёлые капли разбивались о лобовое стекло автомобиля Бориса, когда он с женой мчался к «Дому счастья». Он уже дышал своей атмосферой, привитой будущими хозяевами, грел теплом потрескивающих в камине поленьев. Совсем скоро здесь будет слышен детский смех... А аромат домашней выпечки, которую с любовью готовила Анюта, будет встречать его вечерами после работы... Как и хвойный запах старинного ельника, смешивающийся с благоуханием роз, заботливо посаженных женой.
Теперь все имело для Бориса значение и смысл. Даже эти тяжёлые сентябрьские капли отнюдь не раздражали его своим шумом.
Неуемная радость жизни, сохранённой Всевышним, дарованной ему, как второй шанс, заставляла его просто жить, а не задумываться о смысле существования. Надо наслаждаться каждым днем, любить Аньку, греть её ладошки в своих руках, вдыхать каждое утро хвойный запах ельника, а ещё – оставить частицу себя в своих детях, а частицу своего таланта – в архитектурных творениях.
– Боря, у меня воды отходят... – испуганно прошептала Анюта, когда они вошли в просторный холл дома.
– Анечка, у тебя же в конце месяца срок? – Борис разволновался, но тут же взял себя в руки. – Родная, ты решила подарить сына мне на день рождения?
– Похоже на то, любимый! Поехали...
То, чего Борис жаждал раньше, свершившись, не принесло ожидаемого удовлетворения. Так, известие Лисицыной о задержании Савицкой, которую сдали собственные родители, не простив ей отказа от ребёнка, не вызвали в его душе трепетного ощущения возмездия. Впрочем, как и информация о задержании Яна Шварца и Хельги Кауфман в московском офисе фирмы Клауса Майера, пытавшихся вскрыть сейф и присвоить ценности.
Сейчас для него были важны сентябрьское небо, полная неяркая луна, скрываемая плывущими облаками, срывающийся мелкий дождь и чернеющий, покоящийся под туманом, Енисей.
Обрели смысл и значимость освещённые мосты и пустые трассы, по которым Борис мчался в роддом, неподвижно стоящие в речном порту корабли, рассыпанные по небу тучи, – молчаливые свидетели удивительного таинства рождения его сына.
Каждый крик боли жены, сжимающей его кисти, пронизывал Бориса до основания души. Видеть рождение собственного ребёнка – это подарок Бога.