- Коновалов, Фома Силантьевич, Губернатор Австралийской губернии. Рад встрече.

- Спасибо, Фома Силантьевич. - Волков подал руку смуглому человеку огромного роста, - Волков, Олег Васильевич, Президент Советского Союза.

- Иванов-Смит Кузьма Викентьевич, Председатель Волостного Комитета волости Папуа-Новая Гвинея. Рад встрече.

- Спасибо, Кузьма Викентьевич. - Волков подал руку ещё одному смуглому мужчине, не высокого, сравнительно, но статью своей был как Илья Муромец, - Волков, Олег Васильевич, Президент Советского Союза.

- Петров-Бишоп Акинфий Мифодиевич, Председатель Волостного Комитета волости Новая Зеландия. Рад встрече.

Обойдя всех, Президент пригласил их к столу:

- Чай или кофе? Впрочем, кто, что сам захочет. - Открылась дверь, закатили столик. Милая девушка быстренько накрыла на стол и исчезла. Поначалу гости стеснялись и обстановки и отношения, но постепенно привыкли и, даже начали пошучивать.

Неожиданно открылась дверь, и секретарь объявил торжественным тоном:

- Патриарх Московский и Всея Руси, Кирилл! - Стал в сторону, пропуская Его Святейшество. Патриарх, войдя в кабинет к Президенту, сразу обратил внимание на колоритных гостей, которые, вскочив, крестились двумя перстами. Подойдя к Коновалову, Патриарх трижды обнял и поцеловал его:

- Здравствуй, брат. С возвращением! - Обойдя всех, он благословил и Президента. Повернувшись ко всем, он наложил на всех крестное знамение. Узрев, что бородач хочет что-то сказать, немного опередил:

- Прости, брат мой, и вы, братья мои простите меня. Я знаю, о чём вы хотите мне сказать. Я, как глава Русской Православной Церкви, говорю открыто и без всяких недомолвок. Вы для нас такие же православные христиане, как и вся Россия. То, что вы креститесь двумя перстами - это дело ваше. Почему я должен таких же приверженных к Русской Православной Церкви объявлять раскольниками? Вы только представьте себе, как крестится человек, у которого вообще нет пальцев? Вот, и я о том же. Мы тоже крестимся не кукишем, как вам втолковывали. Просто это наши традиции исторические и духовные. Поэтому, братья наши, добро пожаловать домой, в материнское лоно России, и её Церкви.

* * *

Шенкерман в купе ехал в Хельсинки и вспоминал разговор со Сталиным:

- Иосиф Виссарионович, у меня к Вам вопрос. - Вождь нахмурился:

- Чего это ты вдруг опять мне "Выкаешь"? - Игорь смутился:

- Понимаешь, вопрос немного не корректный. - Сталин даже загорелся:

- Ну-ка, давай, что-то давно ты мне таких вопросов не задавал. - Шенкерман замялся:

- Понимаешь, я хочу у тебя просить разрешения на предложение женитьбы на Ольге Дмитриевне Мезиной (Маннергейм). - Сталин резко остановился. Постоял, подымил своей трубкой из мамонта:

- Ну, во первых, ты достаточно взрослый мальчик, чтобы такие вопросы решать самому. А во вторых, ты в курсе, что Ольга Дмитриевна носит в себе ребёнка Густава? И то, что этот ребёнок, по всей вероятности, никогда не сможет попасть в будущее?

- Да, это я всё знаю, - вздохнул Советник Вождя, - И, отвечая на вопросы, скажу так. Первое. Там, в будущем, у меня, кроме сводных братьев, никого больше нет. Вся моя семья давно уже здесь. Министры твои, они для меня как братья, а ты, Иосиф Виссарионович, давно стал мне отцом. Прости, может я что-то не то сказал, но это так. Ты для меня - отец. Поэтому я и прошу у отца разрешения. - Сталин подошёл к нему и обнял:

- Можешь мне не верить, но ты для меня уже давно стал сыном, и как Яков, и как Васька и Сергей и Света. Вы - мои дети, как и весь остальной народ Союза. Но вы, пятеро, вы мои родные дети. А ты, так вообще особенный. Сколько раз ты выходил на задания, а я уснуть не мог, переживал за тебя... Ладно, этот вопрос разрешили, что дальше?