Я посмотрел на панель и увидел, что действительно на панели горит огонёк, которого я раньше не замечал. Да чего там, не было раньше на этом месте никакой лампочки, ничего такого, что могло бы светиться. Впрочем, бог с ним, не было, да не было.

— Чего молчишь, — сказал Матроскин. — Чего она горит?

Откуда я знаю, чего она горит, подумал я, и тут мне вспомнилось ярко и отчётливо.

Мне было лет десять, и мы с утра поехали на нашей «Ладе» в Новоселенгинск, к бабушке. Это около двухсот километров от нашего города, или примерно два часа пути. В деревне мы пробыли весь день (я уж и не помню, что мы там делали), и домой пустились под вечер. Я лег на заднем сиденье и уснул. Вот время было, я тогда целиком, вытянувшись в полный рост, умещался на заднем сиденье «Жигулей».

Хороший повод для ностальгической улыбки.

Проснулся я, когда уже стемнело. В салоне машины стояла какая-то нехорошая тишина, а на панели управления ярко горела красная лампочка.

Спустя много лет я понял, что проснулся я оттого, что родители ссорились. А ссорились они из-за этой красной лампочки.

Папа забыл заправиться.

XVI

Багги скользил вниз к Большому городу.

Огонёк все так же горел на панели, холодя моё сердце. Звери тоже, видать, почуяли что-то неладное, во всяком случае, они молчали и вообще вели себя тихо.

Хватит или не хватит? Дотяну или не дотяну? И вот еще вопрос: кругом снег, так почему же дорога чиста от снега? Кто его убирает?

Мы были уже в пригороде, вокруг плыли сменяя другу друга аккуратные одно— и двухэтажные дома, подстриженные на вид хвойные живые изгороди, заснеженные газоны, дорожки тротуаров, тоже свободные от снега, открытые ворота пустых гаражей. Я уже различал детали отдельных высотных домов самого города.

И тут что-то гулко хлопнуло, и наша машина подпрыгнула на месте и встала. Подбили, мелькнуло в голове, и тут снова хлопнуло, и багги, нехорошо содрогнувшись, начал заваливаться вправо.

— Атас! — заорал я. — Валим!

Позднее я удивлялся, почему именно это слово всплыло из моего подсознания. Я прыгнул вправо, туда же, куда валилась наша бедная лошадка, и, не пытаясь устоять, кувыркнулся вперед через голову. Мимо, обгоняя меня двумя синими хвостатыми тенями, промелькнули Серёга и Матроскин. С тяжелым грохотом упал за моей спиной искалеченный багги.

Я лежал на животе, сжимая в руках сумку и саблю.

— Умрите раньше! — заорал кто-то хриплым истеричным голосом, и затрещал автомат.

Здорово, подумал я, бледновато я буду смотреться с сабелькой-то. Затрещало еще несколько автоматов, и я услышал свист пуль.

— Умрите раньше! — теперь уже несколько голосов завывали на разные лады.