Честно, не заметила, в какой момент Крамер меня обнял и свои комментарии о фильме стал чуть ли не на ушко мне шептать.

От всего происходящего конкретно так плыву, уже хочется самой попробовать прикоснуться к запретному плоду, обнять Давида в ответ, унестись в океан новых ощущений, но какое-то странное упрямство не дает мне этого сделать. Может быть потому что происходящее до сих пор кажется мне какой-то игрой, я не воспринимаю начальника всерьез.

Крамер аккуратно берет меня за подбородок, поворачивает мое лицо к себе и целует так, как умеет, наверное, только он – неспешно, властно, томительно и так порочно. А если учесть, чт поцелуй род аккомпанемент охов и вздохов актеров на экране, ощущения только обостряются. Чувствую себя плохой девочкой, но это довольно интересно.

С каждым мгновение поцелуй становится все более откровенным. Пока не встречая с моей стороны сопротивления, Давид самым бессовестным образом начинает меня раздевать, трогая там, где его дьявольская душа желает.

Чувствую, как меня постепенно укладывают на диван. Шеф придавливает сверху и вот он уже полностью лежит на меню похоже, все сейчас произойдет. Диван черный, кожаный, следы моего маленького преступления-приключения скроет идеально.

Так, не о том думаю.

Неожиданно Крамер сам остановил поцелуй, дотянулся до пульта, которым включил свет и выключил наше кино, а после, нависая сверху, очень строго на меня посмотрел и поинтересовался:

– Василиса Андреевна, а почему это вы не сопротивляетесь? Влюбились? Говорите, что ко мне испытывает.

Э-э-э.

– Ничего особо не испытываю. Вроде.

Торопливо, дрожащими пальцами начинаю застегивать блузку. Дурдом.

Крамер вздернул бровь.

– Что, совсем? Откуда же такая покорность?

– Эм… ну, любопытно стало что там оно и как. Да и я уже поняла, что вы не отстанете.

Крамер странно хмыкнул.

– М-да, Василиса Андреевна, так меня еще никто не оскорблял.

Изумленно смотрю на Крамера.

– Я вас не оскорбляла.

Или начальник хотел, чтобы я ему соврала? О неземной любви, обожании и желании ублажать его персону вечно. Так нет этого. Давид ведь честен со мной – он хочет меня трахать. Почему я тогда должна врать?

– Все с вами ясно.