Заняли с Валерой свою зону ожидания как раз над остальными группами, которые крутили свои виражи под нами. Представляю, как устал Томин, который барражировал здесь больше всех.

— Торос, Торос, я 001й, готовы к работе.

Но ответа не последовало. Под позывным «Торос» работал авианаводчик, который сейчас находился на самом переднем краю.

Попеременно я стал менять руки, чтобы они не забивались от постоянного маневрирования со своим ведущим. И ведь нельзя сейчас и слова сказать в эфир. Командир постоянно вызывает «Тороса», но в ответ тишина.

В уме давно я стал держать тот факт, что топлива нам может не хватить для возвращения в Осмон.

— 001й, вас… онял, — донеслись до меня обрывки связи. — Квадрат 40−12. Цель по улитке 9. Восточный склон, как приняли?

— Понял вас, — резво отозвался Томин. — Выхожу на боевой. Интервал 30 секунд. Цель обозначу.

Все тумблеры, отвечающие за вооружения, я включил сразу, чтобы не забыть про них во время пикирования на цель.

Несколько секунд и Валера дал команду, на вывод из виража с боевым курсом 170°. Установили скорость 600, высоту 3500.

Я даже не смотрел по сторонам, чтобы не потерять в такой непроглядной темноте Гаврюка. Где-то впереди уже светился огонь САБа, сброшенного в первом заходе на цель Томиным.

Световую авиабомбу бросают, чтобы подсветить район удара. Она опускается несколько минут и в этот момент группа заходит на удар.

Я в постоянной готовности включить форсаж, чтобы увернуться от какой-либо ракеты. Сам же пытаюсь себя успокоить, что у духов в массовом количестве они появятся позже, но мозг этого не осознаёт.

Ужасно захотелось пить, будто я сам сейчас там внизу. Та обстановка для меня более привычна, а вот видеть с воздуха светящиеся пунктиры трассеров и крупнокалиберных пулемётов в новинку. Невольно, но начал слегка зажиматься, будто и не был никогда на войне.

Один за одним над головой проносятся наши товарищи, уже отработавшие по целям. Разрывы на земле вспыхивают вновь и вновь. И нам также нужно, просто положить в тот же район свои бомбы.

— 108й, справа пулемёт. Манёвр! — раздался в эфире жёванный голос авианаводчика, когда мы подошли к точке снижения с Валерой.

— Вниз, вниз! — скомандовал Гаврюк, и я только почувствовал, как будто камни начали падать на фюзеляж.

Вроде не зацепило, иначе бы самолёт не был бы так устойчив.

— Цель вижу, готов работать.

— 108й, разрешил. После работы влево и с набором.

— Понял. Пикируем!