Глава 2.

Первое апреля тысяча восемьсот девятого года. Сан-Франциско, Калифорния.

— Сеньор де Карраско, это мистер Стерлинг.

— Мы знакомы, — произнёс мой военный министр.

— Мистер Стерлинг, как и все его люди, выразил желание остаться жить в нашей Республике. Я считаю, что у него есть навыки, которые могут быть нам полезны. НО решать вам.

— Я понял, господин президент. С вашего позволения я бы хотел задать мистеру Стерлингу несколько вопросов.

— Конечно, сеньор де Карраско.

Этот Стерлинг действительно очень опытный вояка, он точно будет не лишним. Конечно, сразу его никто командиром не сделает, пусть пока потянет лямку простого солдата или егеря, а потом кто знает, может и сделает карьеру в нашей армии.

С точки зрения облей двадцать первого века, это полная глупость: брать на службу вчерашних врагов, но здесь в веке девятнадцатом, это пока еще совершенно обычная вещь.

Весь отряд Стерлинга решил присоединиться к нашей армии, а вот с командами китобойных шхун оказалось интереснее. Я думал, что они захотят вернуться к своей деятельности, но это желание выразила едва ли половина моряков. Остальные хотели разного, несколько человек даже попросились работать на заводах Луки и Фултона. НА них очень большое впечатление произвели паровые машины и дирижабли.

Я лично занимался американцами, потому что у нас пока еще не было судей, ни одного, так что кроме меня больше некому. Надо будет этот вопрос решить, причём максимально быстро, населения у нас становится всё больше, наверняка и различные преступления скоро станут обыденностью, как ни печально это звучит.

Как показала история, можно сколько угодно раз пытаться строить общества разной степени идеальности, построенных на различных принципах, человек остается человеком. Всегда найдутся те, кто решит что законы, это не про него. Даже здесь, в нашем крохотном мирке таких было предостаточно: сначала Попандопуло с дружками, а потом целая банда.

Так что, моё решение отложить выстраивание судебной системы на потом, оказалось вредным. Судьи нужны уже сейчас. А так как взять их пока неоткуда, я решил прибегнуть к опыту советских времён, а именно к народным судьям. Коими должны стать наиболее авторитетные граждане республики, кроме меня естественно. Работать они будут на общественных началах и в дополнение к основным обязанностям.

И судей этих я решил сделать народными по настоящему, решить, кто это будет должны избиратели Калифорнии на первом в нашей истории референдуме.

Подготовить это эпохальное событие я поручил нашему премьер-министру сеньору Аргуэльо. Он должен будет составить список кандидатов в судьи и организовать весь процесс голосования.

Я решил пока ограничить количество судей тремя. Тридцать кандидатов должны были отвечать тем же требованиям что и кандидаты, но было одно маленькое ограничение. Сеньор Аргуэльо очень удивился, когда я его поставил.

Судьей не может быть служитель культа, ни католический, ни православный, раз уж в Библии сказано: кесарю кесарево, а Богу богово, то надо это соблюдать, к тому же у нас по конституции церковь от государства отделена.