В сгущающихся сумерках, примерно в пятидесяти милях от Квельпарта эскадра сбрасывала с себя транспортную обузу. Небогатов, накоротке переговорив с Радловым, приказал тому дожидаться утра в «точке расставания», команды на захваченных транспортах снять перед самым Шанхаем и только тогда отпустить нейтралов восвояси. Контр-адмирал решил, что лучше вывести из участия в войне три десятка матросов и несколько офицеров, которые в предстоящем сражении ничем помочь эскадре не могли, зато секретность, (если их хитрость ещё не раскрыта) будет соблюдена полностью. Мало ли куда рванут в ночи пароходы, без вооружённых русских моряков на мостике…

Приотставшая «Курония», не только быстро починилась, но и догнала эскадру и, вместе с собратьями по тяжёлой и неблагодарной доле морских перевозок, готовилась попрощаться с мрачными бронированными красавцами, красе и гордости империи, красовавшимися на фотографиях едва ли не в каждой российской семье. Скромным транспортам таких почестей не полагалось, но свою задачу, как по обеспечению продвижения Второй тихоокеанской эскадры, так и по дезинформации противника безоружные неказистые тихоходы выполнили, придя с боевыми кораблями в самое вражье логово. Теперь каперангу Радлову предстояла ответственная задача – избегнуть встреч со вспомогательными крейсерами японского флота, довести транспортный отряд до китайского порта, немного отдохнуть и двигаться обратно, в Россию. Кавторанг Баранов был весьма недоволен тем, что Радлов перебрался к нему на эсминец.

– Отто Леопольдович, ну зачем вы на эту скорлупку перескочили? На «Ярославле» стократ комфортнее, а у нас даже чаю в удовольствие не попить, – качка-с!

– Ничего, Николай Васильевич, я моряк, а не камер-юнкер, качкой меня не напугать, а ваш «Бедовый» единственный боевой корабль, вот нарисуется на горизонте какой японец – и встанем между ним и транспортами. Кстати что у вас с машиной, выдюжит до порта, или может на буксир к «Ливонии» определить «Бедовый», пока время есть? – Радлов пошутил, как умел.

Но Баранов, поверив в серьёзность намерений капитана первого ранга, разволновался, заявил что машина так хитрО сломалась, что малый ход даёт надёжно, а вот полный ну никак не сможет дать без ремонта в доке. Ну а инженер-механика позвать на мостик сейчас совершенно не представляется возможным, очень уж тот занят, не стоит отрывать от работы человека. А пока суд да дело, Баранов предложил каперангу коньячку с лимончиком, для аппетита, перед вкусным и обильным ужином.

Радлов не отказался и смаковал отменный коньяк, поглядывая то на мачту миноносца, то на кавторанга Баранова. Согласно инструкций, полученных им от Небогатова, транспорта должны прийти в Шанхай не раньше полудня 16 мая. Военный корабль, пусть даже такой небольшой как «Бедовый» был гарантией того, что британцы не посмеют захватить транспорта, опираясь на право сильного в ответ на захват русскими крейсерами военной контрабанды под британским коммерческим флагом. «Ещё бы командира на „Бедовом“ победовее, побоевитей» – скаламбурил Радлов…

Небогатов меж тем ещё раз запросил корабли, идущие на прорыв о состоянии механической части, расходе угля, получил удовлетворительные ответы и, перекрестившись, отдал приказ начинать движение.

Возглавил броненосную колонну «Алмаз», – Небогатов всецело доверял командиру крейсера, Ивану Ивановичу Чагину и его штурманам. К тому же, если «Алмаз» в качестве лидера принимал на себя первый удар, то его «размен» был более выгоден для русской эскадры, нежели чем гибель или подрыв скоростного «Жемчуга», должного осуществить прорыв и потому сберегаемого адмиралом. Справа от броненосцев, ближе к японскому берегу шли крейсера: «Олег» на траверзе «Александра», «Жемчуг» и замыкающая «Аврора», ощерившаяся в темноту ночи своими многочисленными малокалиберными орудиями.

Слева, «вклинившись» меж броненосной колонной и такой далёкой и одновременно близкой Кореей, «Рион» вёл эскадренные миноносцы, все восемь, за исключением транспортного конвоира «Бедового», направляющегося в Шанхай. Ветеран «Донской» шёл замыкающим, вслед за «Суворовым». Девятнадцать вымпелов адмирала Небогатова без отличительных огней, ориентируясь лишь на кормовой фонарь впереди идущего судна, шли к Цусиме.

Скорость на переходе была определена адмиралом в двенадцать узлов, и командующий переживал, – выдержит ли старенький «Донской», не выйдет ли из строя вечный «штрафник по механической части» среди новых броненосцев – «Бородино».

Небогатов надеялся миновать ночью цепочку японских дозоров и подойти к злополучному островку Цусима, едва не ставшему русским в далёком 1861 году, не обнаруженным. Понятно, что с рассветом эскадру заметят с наблюдательных постов и Того получит информацию о прорыве и составе русского соединения. Но пока он идёт к Цусиме, русская эскадра увеличит скорость до 14 узлов и как знать, как знать…

Однако, надеждам контр-адмирала сбыться было не суждено, примерно в 3 часа 15 минут 15 мая 1905 года эфир взорвался морзянкой, тут же отозвалась вторая станция японцев, через четверть часа – третья. Эскадру обнаружили…

Небогатов, коротавший ночь в кресле на мостике «Александра» повернулся к Бухвостову.

– Как считаете, Николай Михайлович, стоит поднять ход до четырнадцати узлов?

– Перед смертью не надышишься, – мрачно ответил каперанг, совсем было поверивший в фарт, в невероятную удачливость адмирала. А вот тут раз, – и всё…

– Пожалуй вы правы, вполне успеем добавить оборотов когда друг наш Хейхатиро на горизонте обозначится, а пока курс прежний. Ход двенадцать узлов. Прислугу среднего калибра и противоминной артиллерии – к орудиям.