Французы показались неожиданно. Это были пехотинцы. Какая-то меховая шапка на них. Зелёная кургузая короткая форма. Было их человек сто пятьдесят, и шли эти пехотинцы походной колонной, по четыре человека, с коротким штуцерами на плече. Медлить было нельзя, у Мудара были тоже короткоствольные штуцера и, значит, расстояние становились критическим, французы, открыв огонь, могли залпом одним перестрелять его сотню.
— Огонь по противнику, — закричал своим Мудар.
Опасались, а потому шли с заряженными ружьями. Всего пару секунд хватило его вайнахам, чтобы вскинуть карабин и прицелиться. Бабах. Пехотинцы, очевидно, всё ещё раздумывали, кто перед ними, людей в такой форме они не видели. Опять же непонятка, кавалерия, а идёт пешком, ведя коней в поводу. Растерялись командиры у батальона лёгкой пехоты иначе ещё именуемыми «застрельщиками Альп». Залп сотни князя Мудара уменьшил сразу их число вдвое, и тут эти чёрные вскочили на коней и понеслись к ним.
Полковник Жан-Батист Шарноте — командир полка лёгкой пехоты, в составе которого, и был батальон застрельщиков или егерей, был послан маршалом Бернадоттом на разведку. Передовые полки русской гвардии куда-то исчезли, а там, на юге, шёл бой непонятный — грохотало вовсю. Маршал и послал егерей узнать, что там происходит.
Когда появившиеся откуда-то с севера неизвестные всадники сделали залп, и выкосили половину батальона егерей метким ружейным огнём, полковник совсем было крикнул,чтобы егеря начали вести огонь в ответ, но чёрные всадники вскочили на коней и понеслись к ним.
— Отставить огонь! В каре! Штыки вперёд. — Прокричал остаткам батальона Шарноте. Ничего, отобьются. Кавалеристы эти сделали ошибку. Конь на штык не пойдёт.
Оказалось, однако, что ошибку сделал именно полковник Жан-Батист Шарноте. Нужно было стрелять. Всадники не выхватили сабли из ножен. Они наклонились к сёдлам, отцепили два двуствольных пистолета и, подъехав на расстояние в десять метров, произвели четыре сотни выстрелов. С учётом того, что к этому времени от батальона застрельщиков и семидесяти человек не осталось, каждому егерю досталось по нескольку пуль. Всем хватило.
— Уходим срочно! — Хотелось, конечно, посмотреть, что в ранцах у этих зелёных с мохнатыми шапками, но неизвестно, не идёт ли за этим батальоном следующий. Единственное, что Мудар разрешил своим, так это в качестве трофея прихватить мохнатую шапку. Необычно смотрелась. Каждому хватило. Теперь можно сделать это отличительным знаком его сотни.
С километр почти они скакали по пустому полю. На юге всё ближе и ближе слышалась ружейная стрельба, а потом и канонада больших орудий добавилась. Князь Мудар приказал отряду остановиться, соваться в это сражение с его маленьким отрядом не имея данных о противнике не хотелось. Он не боялся, просто одно дело погибнуть в бою с сильным соперником нанеся ему максимальный урон и совсем другое погибнуть просто так, потому что ты дурак. Дураком князь Мудар себя не считал, повоевал с ханом Петером в нескольких компаниях и от того уяснил, что главное в любой войне — это разведка. Нужны были данные о противнике и князь посла своих лучших джигитов вперёд. Сам решил от греха подальше взять чуть западнее, о чём разведчикам и сообщил. Вайнахи спешились, зарядили по новой ружья и пистолеты и снова вскочили на коней. Хотелось есть. Уже скоро полдень, а они, как выехали из лагеря по темноте, так и не имели возможности перекусить ни разу. Кто-то тут же полез в седельные сумы достать кусок хлеба с мясом, что выдали им в лагере ночью. В это время, впереди из дыма, что заволок впереди всё пространство, выскочило несколько всадников. Они неслись прямо на чеченцев, и Мудар подумал в первый миг, что это возвращаются разведчики, но из пелены дыма выскакивали всё новые всадники, а разведчиков было всего трое.
— Готовьсь! — Мудар выждал ещё несколько секунд, чтобы, не дай бог, по своим не пальнуть. Но все свои за исключением гусар были в черных черкесках и папахах, а эти, были в форме европейской и, значит, точно не имели ни какого отношения к хану Петеру. — Огонь. Сотня выполнила команду, и пули Петерса полетели в скачущих к ним всадников. До пистолетов дело не дошло, все чужие были убиты. Мудар всё же переживал, а вдруг это русские. Их убивать не хотелось. Как ни смотри на это, но хан Петер подданный русского царя, да и они принесли клятву императору Александру. Он тронул поводья и выученный не бояться стрельбы, дыма и трупов конь потрусил к лежащим на земле. Самым первым оказался генерал в белом мундире в бикорне с опушкой белой по краю. Генерал был ранен, что-то стонал, но когда, спешившись, князь склонился над ним, то генерал уже умер. Памятуя, что князю Витгенштейну нужны необычные трофеи, Мудар приказал отрубить голову генералу и сорвал с него ордена. Хан Петер их собирает. Подарок ему будет.
— Поехали дальше. Стрельбы больше нет. Чтобы там не происходило, этот бой закончился.
Событие пятьдесят девятое
Курфюрст Баварии Максимилиан IV Иосиф лежал на земле с оторванной ногой и истекал кровью. Мёртв почти был. Думал о чём? О наследнике? О том, что Бавария, так и не стала королевством? Нет. Не думал, рвущая сознание боль в несуществующей ноге вытеснила, выбросила просто все мысли из головы, только боль и сожаление, что связал свою судьбу и судьбу Баварии с этим неудачником мелким. Будь он проклят этот выскочка и узурпатор.
Всё вокруг было усеяно мертвецами и ранеными, чуть в отдалении жалобно ржали кони, тоже побитые осколками и кусками разлетевшегося фургона порохового. Между ранеными генералами и маршалами сновали адъютанты, что выжили, потому что находились при лошадях на другой стороне холма. Они пытались оказать помощь своим командирам, но в живых осталось не много, и те были побиты изрядно.
Наполеон хоть и был ранен, но легко. Не в живот и не в грудь, и даже не в голову. Всего одна из пуль шрапнельных попала, аккуратно место выбирая на императорском теле, в ногу, и застряла в икре. Спасло императора, то, что он за минуту до начала стрельбы ушёл с вершины холма в раскинутый на ровной площадке в ста метрах восточнее шатёр. Не хотел Буонопарту видеть избиение гвардии.
Личный врач Наполеона Жан Николя Корвизар, раненый пулей от шрапнели в бедро, сам перетянул себе рану и сразу бросился бинтовать ногу вопящего императора. Очевидно, свинец дошёл до кости, иначе таких болей Наполеон бы не испытывал. Вокруг доктора, за его спиной, бегали уцелевшие после обстрела русских и взрыва фургона с порохом дивизионный генерал Жерар Дюрок — великий маршал двора, (только что прилетевший в ставку с сообщением императору, но так и не успевший его передать), находившийся во время взрыва в шатре и два адъютанта императора: дивизионный генерал Жак Лористон и полковник Анн-Шарль Лебрен. На жёлтой прошлогодней траве вокруг стонали ещё пять генералов и два маршала — Сульт и командир Императорской гвардия — маршал Жан-Батист Бессьер. Они требовали помощи, но из врачей на холме находился сейчас один Корвизар, его помощника доктора Ренье убило колесо от фургона, прилетев прямо в голову и оторвав её.
— Нужно уходить отсюда! — орал за спиной доктора дивизионный генерал Андош Жюно, только вернувшийся от Удино. Приказ уничтожить хана Нахичеванского командирам Сводной гренадерско-вольтижёрской дивизия дивизионным генералам Николя Удино и Жерару Дюроку он передал, и сразу вернулся в ставку, а тут такое.
— Куда уходить? Зачем? — не менее громко кричал оглушённый и теперь плохо слышавший, маршал Бессеьер. Сейчас Мюрат и Удино покончат с этим дикарём, а русских с австрийцами мы уже победили.