Юноша искренне удивился:

— Не в свое дело? Но ведь я спас вам жизнь и пришел сюда, чтобы облегчить вашу участь. Мне кажется, вы не совсем справедливы.

Стиб был сбит с толку. Все оборачивалось не в его пользу.

Сидония внимательно рассматривала своего странного гостя, и он уже не казался ей неприятным. Она чувствовала себя оробевшей, как девочка. Закрывшись одеялом, она села на кровати. Заметив, что пеньюар немного разошелся на груди от объятий Стиба, она быстро запахнула его, покраснела сама и заставила густо покраснеть репортера, но не произвела этим на юношу никакого впечатления.

— Меня зовут Антиноем, — сказал юноша, уже не глядя на них, — мы все носим греческие или египетские имена, знакомые вам из истории. Я не хочу, чтобы вам причинили зло, и потому пришел к вам.

— Разве нам угрожает опасность? — встрепенулся Стиб.

— Не знаю. Может быть, они захотят сделать девушку богиней, а вас королем.

Стиб опять покраснел и рассмеялся.

— Кажется, мне это будет не впервой. Но что ж тут плохого? Почему вы говорите об этом с такой печалью? Я бы, пожалуй, и не отказался стать королем.

Он выразительно посмотрел на Сидонию. Но Антиной сказал с искренней тревогой:

— Берегитесь! Ничего не может быть проще!

Стиб смутился. Он почувствовал какую-то тревогу и очень хотел, чтобы Антиной оказался действительно другом людей земли.

Антиной не выражал желания пояснить свои слова. Он вдруг сказал:

— Может быть, вас скоро покажут народу. Сидония оживилась:

— Покажут? Нас?

— Не вас, собственно, но ваши изображения. Вас лично увидят немногие.

— Но какие же изображения? — воскликнул Стиб.

— Разве вы не почувствовали, как с вас сделали объемные снимки, как только вы остались одни в зале? Впрочем, вы можете посмотреть на ваши статуи.

Он подошел к столу и передвинул рычаг. На экране, заменявшем стену, появились статуи. Все земные люди были вылеплены из какой-то глины. Сидония громко закричала от стыда и закрыла лицо: статуи были обнажены. Услыхав ее крик, Антиной потушил экран.

— Но как же, как же это делается? — спросил Стиб, глаза которого горели, потому что он тоже видел статую Сидонии и теперь боялся посмотреть на нее. — Как можно вылепить лучами фигуру, и притом обнаженную?