Глава восьмая

Я взяла листок и стала старательно выводить заявление.

- Вот! – протянула я листок, промахнувшись пером и посадив кляксу на чью-то папку. – Я прошу вас принять меры!

- Ага! Понятно! Ну, он посидит в камере до утра! – кивнул констебль, читая мои каракули.

- Спасибо! – обрадовалась я, выдыхая и вставая со стула. – Я могу идти? Вы не подумайте плохо! Я – действительно швея! Швея!

- Куда? Опять? Нет! Будем тебя перевоспитывать! – кивнул констебль. Мне показалось, что я ослышалась. – Посидишь в камере, подумаешь над своим поведением! Отведи ее в свободную камеру! А я смену закончил! Все!

Констебль снял фуражу и вытер со лба пот.

- Нет, нет! – сопротивлялась я, когда меня вели мимо закрытых камер, в которых спали алкоголики, тунеядцы и мелкие воришки, пойманные на срезанных кошельках.

- Прошу! – заметил молоденький лейтенант, открыв дверь ключом и скрипнув решеткой. – Вот такой суровый у нас констебль. Ничего! Здесь ты будешь надежно спрятана до утра. Утром тебя отпустят! А я может, даже загляну к тебе на огонек? А? Сделаешь скидочку?

- Ну, сильно скинуть цену я не могу, - прикинула я, зная, сколько труда и усилий стоит пошить мундир! Особенно парадный! – Но маленькую сделаю!

- Ай да молодец! – обрадовался лейтенант, прощаясь с констеблем, который уже вышел за дверь. Не прошло и десяти минут, как в участок ввалились жандармы, ведя согнутого в дугу полуголого мужика.

- Эй! Посторонись! Поймали! Показывал женщинам фокусы в темном переулке! – усмехнулись ребята, таща раздетого мужика. – Дамы жаловались! Прибежали и сказали, что там мужик совсем замерз, раз такой маленький! Просили срочно его обогреть!

- В камеру его! – бросил лейтенант, оставшись за главного. Видимо, он ужасно этим гордился.

- Так свободных нет! – послышались голоса. – И выпустить некого!

И тут я поняла! Это – мой шанс! Главное – напомнить о себе!

- А как же я? – спросила я, мило улыбаясь и всем видом показывая, что я – сама безобидная во всей тюрьме. – Может, я?