Йоси быстро оглянулся по сторонам и крякнул с досады: оба его ведомых безнадежно отставали. Морской пилот первого класса Масатаке Мацумара далеко оторвался от правого руля высоты, а младший лейтенант Субару Кизамацу плелся у него за кормой. Оба медлили и прозевали то, как он покачивал крыльями и делал знаки рукой. Как тут было не вспомнить его товарищей еще по войне в Китае — Сио Йосиду и Йосана Саканиси! Обоих сбили в жестоких боях над Малаккским проливом. Даже юные летчики Акико Йосана и Юнихиро Танизаки, пришедшие им на смену, были лучше его нынешних ведомых. Но и они нашли свою смерть в небе над токийским заливом: самолет одного разнесли в клочья снаряды оберста Фрисснера, а другой, спускавшийся на парашюте, был расстрелян предателем Кеннетом Розенкранцем. Мацухаре до сих пор снилось, как тело Танизаки, висящее на стропах пробитого пулеметной очередью парашюта, камнем валится вниз на полуостров Урага. Йоси поклялся отомстить мяснику Розенкранцу и предвкушал, что сделает с ним, когда тот попадет к нему в руки, какие изощренные пытки придумает для него, как медленно, наслаждаясь его воплями, будет он его резать и жечь.
Мацухара провел в кабине своего истребителя столько лет, что «Зеро» стал частью его существа, и ему порой казалось, что машина слушается не рычагов и педалей, а беззвучного приказа, отдаваемого его рассудком и волей самолету, наделенному, как твердо верил летчик, бессмертной душой. Ни слова, ни движения были тут не нужны. Он думал: «Поверни», и «Зеро» поворачивал, он молча приказывал: «Стреляй», и 20-мм «Эрликоны» и 7,7-мм пулеметы оживали, открывали огонь. Ручка, педали, рычаги давно стали продолжением его рук и ног, и сплавленный с ним воедино самолет нес его в поднебесье, преследуя врагов микадо. Он убил многих — очень многих, а начал еще юным младшим лейтенантом в Китае, сразу после окончания летной школы.
И ори Мацухара, родившийся и выросший в Лос-Анджелесе, был «нисэй», то есть обладал двойным гражданством. Его отец, и на чужбине сохранивший беззаветную преданность императору, каждый вечер садился с юным Йоси на подушки под портретом Хирохито на коне и читал сыну бусидо (кодекс самурая) и мудрую книгу «Хага-куре». В 1938 году Йоси вернулся в Японию и пошел служить в морскую авиацию. Месяц спустя он повстречал очаровательную Сумико Макихара и очень скоро — что противоречило древним традициям — женился на ней. В Китае уже шла война, и это позволило нарушить старинный обычай долгого ухаживания. Окончив летную школу в Цутиуре, Йоси в составе первой истребительной эскадрильи, укомплектованной «Зеро», был послан на фронт, где ему пришлось не столько сражаться с тихоходными русскими И—16 и американскими Р—40, сколько расстреливать их в воздухе: противостоять юрким и стремительным «Мицубиси» ни те, ни другие не могли. В это счастливое время их эскадрилья сбила девяносто девять вражеских машин, потеряв при этом только две — да и те попали под зенитный огонь.
Через год он вернулся в Токио. Сумико к этому времени уже подарила ему чудесного малыша, которого назвали Масакеи. Счастье было полным: Йоси с женой строили радужные планы. Сумико забеременела вновь и в положенный срок родила второго сына — Хисайю. Но спустя месяц младшего лейтенанта отправили к новому месту службы — в Хитокаппу, отдаленную бухту на Курильских островах в тысяче шестистах километрах к северо-востоку от Токио. Йоси, хоть и знал о новых суперлинкорах и авианосцах, был поражен открывшимся ему зрелищем. Когда катер стал приближаться к выраставшему из тумана серому чудовищу, Йоси показалось, что он очутился у подножия исполинской горы. Да это и была стальная плавучая гора: триста метров длины, тридцать шесть — от левого борта до правого, восемьдесят две тысячи тонн водоизмещения. Гигантский корабль, способный нести на борту сто пятьдесят самолетов и развивать скорость до тридцати двух узлов, поражал воображение. «Стальная, рукотворная Фудзияма», — шептал про себя Йоси, поднимаясь по трапу.
Там, на якорной стоянке в заливе Хитокаппу, Мацухара узнал о существовании авианосной ударной группы, в состав которой входили семь кораблей — «Кага», «Акаги», «Сорю», «Хирю», «Сокаку», «Цзуйкаку» и «Йонага». По непостижимой, граничащей с идиотизмом, логике Главного морского штаба последний и самый крупный авианосец отделили от главных сил и послали далеко на север, в Берингово море, в бухточку Сано-ван на Чукотском полуострове. Первого декабря он должен был выйти оттуда и присоединиться к атаке на Перл-Харбор. Однако выход из бухты оказался перекрыт сдвинувшимся айсбергом: «Йонага» попал в ловушку.
На сорок два года самураи оказались в ледовом плену, но сумели сохранить и высокий боевой дух, и светлый разум, и силы, и боеспособность своего корабля, терпеливо дожидаясь, когда пробьет час освобождения и они смогут выполнить приказ так, как предписывает бусидо. И летом 1983 года час этот настал — ледник стронулся, открывая выход из ледяной пещеры. Авианосец двинулся курсом на юг, топя по дороге вражеские корабли и сбивая самолеты, и произвел опустошительный налет на Перл-Харбор, застигнув как всегда беспечных американцев врасплох.
Вернувшись в Токийский залив, экипаж «Йонаги» с ужасом узнал, что все было напрасно. Случилось немыслимое: Япония капитулировала. Йоси Мацухара в довершение несчастий получил известие о том, что его жена и оба сына погибли 9 марта 1945 года во время артобстрела Токио. Летчик замкнулся в плотном панцире одиночества и горя.
Брент Росс появился на «Йонаге», как только авианосец бросил якорь в Токийском заливе, и Мацухара с первой минуты проникся к нему жгучей ненавистью, видя в нем виновника всех своих бед. Вскоре вышла на орбиту китайская система, разительно переменившая мир и расстановку сил в нем. «Иваны» и «янки» потеряли свое ядерное могущество, и на сцену вышел маньяк Каддафи, чьи безумные планы грозили всей планете. Затем последовали союз с Израилем и кровопролитные сражения в Средиземном море и на юго-западе Тихого океана. Десятки его боевых друзей лежали на дне вместе с обломками своих самолетов или обратились в пепел, хранившийся в одинаковых белых урнах в судовой молельне. Никто из них не нарушил заповедей синтоизма и кодекса бусидо, гласившего, что смерть за императора есть акт очищения и все боги чтут дух самурая, павшего в борьбе за правое дело. Йоси впитал эти понятия с молоком матери и ни на миг не сомневался в том, что они верны.
Он сражался бок о бок с Брентом Россом, и ненависть, которую он к нему испытывал, угасла, сменившись сперва уважением, а потом и самой искренней симпатией. Американец был отважен и во многом — больше японец, чем остальные офицеры «Йонаги». Потом в жизнь Йоси вошла Кимио Урядзава, и он убедился, что в этом мире, казалось бы до краев заполненном злобой, есть место и любви. Но любовь погибла от автоматной очереди, прогремевшей в парке Уэно, где террористы устроили на них засаду. Со дня смерти Кимио подполковник бросался в бой с неистовым ожесточением и безрассудной отвагой, заслужив прозвище «синигурай», то есть «одержимый смертью». Да, он искал смерти, хоть и видел, как это тревожит его друга Брента. Смерть должна была стать избавлением от мук и очищением, и никто не в силах был убедить его в обратном.
Он поудобнее устроился в кресле, потряс головой, отделываясь от посторонних мыслей, и стал рассматривать таинственный самолет, летевший примерно на тысячу метров ниже со скоростью двести сорок узлов. «Локхид Констеллейшн С—121». Его сразу узнаешь по тройному хвостовому стабилизатору, по удлиненному, вытянутому носу, по четырем могучим турбовинтовым двигателям «Райт» мощностью 3250 лошадиных сил. Дальность — 3400 км, идеальная машина для дальних челночных рейсов между островными авиабазами. На фюзеляже — эмблемы компании «Пан Америкен». Его пилоты пока не заметили истребитель.
Йоси Мацухара был настроен на опасность, как совершенный музыкальный инструмент: порою ему самому казалось, что у него есть шестое чувство, позволяющее распознавать угрозу, которую ничто не предвещает и которой вроде бы неоткуда взяться. Он реагировал на малейшее увеличение или уменьшение скорости, на изменение шага винта, на едва заметный вираж, на мелькнувшую высоко в облаках тень. Чем-то подозрителен был ему этот С—121, и сам собой в глубине его существа сработал сигнал боевой тревоги. Он рассматривал поблескивающий плексигласом фюзеляж и увидел, что дверь в борту переделана: она может мгновенно отойти в сторону, открывая неподвижно закрепленную пулеметную установку «Гатлинг». Ему уже приходилось сталкиваться с такими арабскими хитростями. Покуда подполковник и его ведомые по широкой плавной дуге совершали облет «Локхида», тот как ни в чем не бывало взял северо-западнее — курсом на Японию. Но компания «Пан Америкен» прекратила рейсы в Токио с тех пор, как над Хоккайдо был сбит ее самолет вместе со всем экипажем и пассажирами. Может быть, он летит на Иводзиму? Да нет же, нечего ему там делать: самолеты «Пан Америкен» и эту линию не обслуживают. Надо выяснить, в чем дело.
Глянув на карту, лежавшую в планшете у него на коленях, Йоси поднес к губам микрофон и вызвал «Йонагу»:
— Сугроб! Сугроб! Я — Эдо Старший. Прием.
Скрипучий голос в наушниках немедленно ответил ему, и Мацухара продолжил:
— Вижу «Локхид Констеллейшн» с эмблемами «Пан Америкен». Широта восемнадцать, долгота один-пять-один, скорость два-четыре-ноль, идет на высоте три тысячи курсом на три-ноль-ноль. Прошу разрешить проверку.
— Разрешаю.
Йоси метнул быстрый взгляд по сторонам и удовлетворенно хмыкнул: оба ведомых держались там, где им и полагалось быть все это время — у его рулей высоты. Он недолюбливал радио за то, что всему свету становилось известно, о чем он думает и что затевает. Оба летчика слышали его разговор с авианосцем и, когда Йоси отставленным большим пальцем ткнул вниз, а сжатый кулак дважды поднял, поняли, что должны оставаться наверху и продолжать патрулирование, пока лидер облетит подозрительный «Локхид». Очень может быть, что это ловушка. Он еще в Китае познакомился с этими хитростями: червяк пляшет перед самой мордой голодной рыбы. Зазевайся на мгновение, беспечно подберись поближе — и, откуда ни возьмись, сверху на тебя кинутся истребители врага.
Быстро глянув вверх и убедившись, что со стороны солнца не заходят «Мессершмитты» с их прямоугольными оконечностями крыльев, Мацухара большим пальцем перекинул тумблер на пульте выбора оружия, включил форсаж, дал левую педаль и взял ручку на себя и влево. «Зеро» послушно, как разумное существо, задрал красный обтекатель и сделал двойной переворот через крыло — «бочку». Йоси почувствовал пустоту в животе, горизонт исчез и вновь появился, когда, выполнив фигуру, пилот перевел машину в пике. Теперь все пространство перед ним было заполнено синей гладью моря. Йоси выровнял машину и погнался за «Локхидом», который был в пяти-шести километрах севернее и на километр ниже истребителя.
Неуклонно приближаясь к нему, он чувствовал, как растет его тревога: дверь «Локхида» открылась, и оттуда вытянулись черные рыльца трехствольной пулеметной установки. Может быть, это очередное чудо арабской конструкторской мысли — бомбардировщик, замаскированный под авиалайнер? Может быть, он идет к Токийскому заливу, чтобы сбросить бомбы на «Йонагу»? Если уж дряхлые DC—3 арабы со своими немецкими и русскими наставниками сумели переделать в бомбардировщики… С них станется.
Йоси вновь ощутил сосущую пустоту в желудке, а во рту стало сухо и кисло — так бывало с ним наутро после того, как накануне он выпивал слишком много сакэ. Перед ним была смерть. Но разве он не искал ее? Не призывал, думая таким образом снять с себя вину за гибель Кимио? Откуда же взялся этот страх, ледяной змеей вползший ему в кишки? Зло стиснув челюсти, он дал полный газ, и мотор, взревев, как почуявший добычу хищник, рванул истребитель на четырехстах узлах.