А печатная книга – она устареет и станет ветхой, но все же ее можно читать всю жизнь. И не одну, судя по тому, что самой старой из книг более двух тысяч лет. Не считая переизданных тоже много веков назад «Вед», которым около шести тысяч с момента написания.

Мы с Соней, увы, не претендуем на пополнение мудрости человечества, всего лишь надеемся, что книга поможет нашим детям лучше понимать людей и их намерения. И, главное, помнить, что многое надо выучить наизусть. Потому что мозг человека непревзойден и превзойден не будет. Его создал Бог с таким запасом памяти на диске, что пока мы используем всего пять-десять процентов возможностей. Пусть они ближе к концу жизней проанализируют, что сбылось, а что нет из предназначенного Небесами».

Забрав из типографии стопки книг в глянцевой обложке и загрузив их все в старый, еще при Соне появившийся джип, Настя привезла их на виллу и с помощью так и обретающихся в домике для гостей молдаван – владельцев ресторана на берегу Ивана и Алексея – выгрузила их и частично перенесла в подвал. Оттуда, потягиваясь, вылезли старые теперь коты и собака. Они предчувствовали, что скоро прибудет их Бог и Повелитель – Фред. Фредик в те достопамятные времена, когда все они были щенками и котятами. Сейчас он вымахал до метра семидесяти пяти в свои четырнадцать. Но они его узнают сердцем и по запаху. Коты так соскучились, что уселись прямо у ворот, а пес – старик по собачьим меркам – дошел до поворота к вилле с основной дороги. Эти шестеро образовалипочетный караул. Конечно, они любили и остальных обитателей виллы. Но первую любовь с остальными сравнить невозможно по красоте и силе.

И вот, наконец, свершилось. Впервые в хорошо осознаваемом возрасте сюда приехали близнецы. Их брат с детства был, благодаря помощи всех Святых, спасавших его в младенчестве, вундеркиндом, помнил все с полутора лет, чего с нормальными детьми не бывает. Так что когда они свернули с дороги, он попросил выйти, чтобы погладить буквально зашедшегося в лаеот восторга пса. А потом и потянувшихся к нему при подходе к воротам котов.

Гия возвел вокруг виллы серьезную ограду, ворота были прежние, которые сейчас были распахнуты настежь. Золотой блондин, не стесняясь, плакал, лаская своих животных. Вспоминал, как таскал для них куски «Докторской» колбасы. Как мама поощряла его в этом и покупала для «животины» эти розоватые валики с перетяжками дополнительно.

Близнецы уже вошли в дом, где прямо с порога были видны два портрета – Софьи в синем платье с сапфирами и обоих родителей в псевдоисторических нарядах. Каждая картина в тяжелой красивой рамебыла форматом два на полтора метра. Художник явно любовался супругами. Он просмотрел десятки их фото и видеосъемку. И прописал даже нежный пушок на Софьиных волосах. Отец вошел за ними с вещами и буквально выронил их, встретившись с глазами умершей жены на портрете. В них было столько чувства, озорства и радости, что у Клода разжались ладони и даже ноги подкосились. К счастью, он удержал равновесие. И прошел, не отрывая своих глаз от нарисованных Сониных, сел на стул у длинного стола. И только после этого посмотрел на другую картину.

Беременная Соня, красивая, как никто и никогда, обнимала его за талию, позируя для фотографа. Тут ее улыбка была немного рекламной, а глаза – ироничными. Сам же Клод смотрел на нее с таким обожанием, с которым разве что собака глядит на хозяина. Дети подошли к нему, все трое, и расселись у стола, как в зрительном зале.

– Да-а, – протянул Фредик. – Мама – как живая. А ты такой, такой… рыцарь тут, – вслух произнес Фред, прервав молчание. Гия занес в холл две сумки после того, как припарковался. И довольно улыбнулся. Его замысел сработал: они с Асей остались жить в одном доме с Софьей и Клодом – и все наладилось. Они оба, мягко говоря, не святые. Но для них с женой – некие фетиши. Настя спустилась вниз из кабинета Софьи, неся в руках несколько свеже изданных книг – для каждого изсобравшихся в холле у входа.

– Портреты – это подарок Гии. А изданная на русском и английском книга Софьи – это на память от меня. – Она каждого мальчика потрепала по голове, а Софи приобняла.

Она протянула Софье первый экземпляр и только потом раздала по одной книге Клоду и его детям. Как бы почитая в девочке автора.

София улыбнулась Насте растроганно. Они часто общались по скайпу друг с другом. Но там, в кадре, в основном были лица. А Соня вживую и в свои двенадцать лет выглядела так, что стоило опасаться за ее нравственность. Девочка ведь занималась всерьез танцами, да и взрослое сознание в ней придавало облику недетскую соблазнительность.

– Вы еще не видели ту картину, которая висит в спальне. Это кадр из фильма о родителях Фреда, где его к тому времени убитую мать исполняла в качестве «телозаменителя» Софья.

Фильм этот Фред видел в Интернете, а близнецы еще нет. Не считая, конечно, того, что Софья в прежнем взрослом теле была на премьере.

Все потянулись за опередившим всех Клодом. Во всю стену в человеческий рост оба они предавались страсти. На переднем плане был шрам в виде розы. А лицо Клода, буквально одухотворенное страстью и восторгом обладания, было над плечом, а искаженное пароксизмом оргазма лицо Сони было нарисовано отразившимся на мониторе у него за спиной.

Это потрясало даже больше, чем кадры в фильме, хотя трудно это было представить. Тогда, на съемках, их занятия любовью взбудоражили и перевернули все в душе у присутствующих операторов, осветителей. А режиссера и вовсе подтолкнули к самой черной зависти, которую толькоможно вообразить.

Клод, подбежавший в экстазе к картине, поцеловал нарисованную спину так, что в воздухе будто молния мелькнула. Он с мучительным стоном лег на край кровати, и неотрывно смотрел на написанную маслом на холсте жену. Лицо у него словно застыло, как маска. Он побледнел, потом резко покраснел – давление скакнуло. Он знал о картинах, он видел их изображение по скайпу. Но тут жена предстала поразительно достоверной, вплоть до мягчайшего пушка, видимого на божественно покатом плече. И откуда взял художник такое точное отражение мимики именно Сониного оргазма! Должно быть, посмотрел кадры со съемок фильма, а не смонтированный уже вариант кинокартины.

Дети столпились в дверях. И руки Фреда и Софии инстинктивно потянулись друг к другу. И замкнулись в электрическую дугу. По телам обоих пробежала волна восторга и желания. Именно в этот момент стало понятно, что их любовь станет взрослой. И если Клод в тот момент ничего не видел и не слышал, то стоявшие за спинами подростков Ася и Гия в смятении переглянулись.

– Что делать? – одними губами прошептала Настя.

– Уже ничего, – обреченно пробормотал Георгий.

Но тут во дворе послышался шум тормозящей машины. Это прибыл Илларион с Верочкой. Он перевез девочку к себе на виллу, чтобы освободить кабинеты Клода и Софьи от них двоих на время пребывания в Турции семейства Таубов. И все, кроме Клода, потянулись в холл посмотреть вживую на дядю Лари и его «Королевишну».