"А с чего ты взяла, что так не делают? Просто синтез человека сопряжен с целым рядом трудностей. Клон получается совсем безмозглый. А психоматрицу записывать на мозг практичнее и дешевле при выращивании клона в аквариуме. Выходит, конечно, подольше, но какая разница, две минуты или две недели, если в первом случае еще как-то надо записать личность или воспитать ее, а это явно больше двух недель занимает. Такие дела. Слушай, макни еще креветок в сырный соус! Он великолепен".

Женя зябко поежилась.

"Так, ты не рассказал, а как ты пережил отборочную бойню? Дай угадаю, протянул до сессии?"

Жене пришел образ гулко хохочущего черного облака. Облако пахло марихуаной и горелым волосом.

"Нет, Рыжик, не угадала, мне действительно принадлежит рекорд Бойни, но не тот, о котором ты подумала. Я прожил меньше десяти минут. Я попытался взломать модуль контроля безопасности общежития. Всунул сервисный шунт прямо в височный имплант, – я тогда носил последнюю версию «Восьмого чувства», была такая фирмочка небольшая, они делали изумительные потоковые расширители и вообще не интересовались личностью заказчика. Тогда мне и показали, чем отличается обладатель структурной аномалии от обученного боевого хакера с тремя квантовыми сопроцессорами. Моя голова со сваренными вкрутую глазами и перекошенным лицом еще долго пугала первокурсников на лекциях по информационной безопасности. Я потом ее с собой взял, на память, сестренкам подарил. Они обрадовались".

"Я вот тебя слушаю, и меня всерьез беспокоит один вопрос… А ты уверен, что ты все же не погиб в процессе учебы? А тебя просто… Ну, напечатали. Внушили, что ты – это ты, даже ведь проводить сканирование не обязательно, достаточно сформировать матрицу, которая вела бы себя, как… ты".

Девушке показалось, что парень мягко улыбнулся и покачал головой. Но именно показалось, никаких сигналов она не получала.

"Понимаешь, в чем сложность, родная… Если что-то ведет себя, как я… Это и есть я. Значит, там, по ту сторону наблюдаемого объекта, лежит процесс мышления, который и ощущает себя Соломоном, не просто ощущает, он и есть Соломон. При этом совершенно не важно, было ли это самое сознание непрерывным. Оно ведь непрерывно для меня самого. Для меня факт моего существования – абсолютная истина. И даже если пятнадцатилетнего восторженного Соломона убили в первые десять минут учебы, а меня напечатали на принтере, записали в мой мозг мою личность, и убедили меня в том, что только что произошла убедительная мистификация моей смерти… Для меня ничего не изменится. Самосознание, сама личность, подобная вращающемуся волчку. Или, скорее, даже смерчу. Оно существует, только пока движется. И реальности совершенно без разницы, из какого ветра слеплен это смерч, затухал ли он на миг, на несколько лет, или этот вихрь возник после нового большого взрыва. Мы всего лишь отражение нас самих в зеркале мира. Не будет того, в чем мы можем отразиться – не будет и нас. Как не может возникнуть вихрь в пустоте, так и мы не узнаем, что мы существуем, пока нам про это кто-то не скажет. Все мы – разум, возникший на материи. Солнечный зайчик, отблеск первого огня, зажженного во вселенной. Мы и есть Бог".

Обед девушка заканчивала в полной тишине. Внутренней и внешней.

Отправив остатки обеда в утилизатор и закинув пяток теплых пирожков с сыром в рюкзак, девушка пошла в сторону кафедры адаптивной информатики. Система услужливо предложила ей воспользоваться транспортом, но девушка отказалась.

Рыжик шла по ярко освещенным коридорам кампуса и всматривалась в лица всех встречных людей. Кто они? Восторженные мечтатели, идущие путем познания и созидания? Призраки погибших в отборочной бойне, но осознающие себя теми, чей жизненный путь безжалостно прервала жуткая игра? Герои сказки, что пишет кто-то, существующий по-настоящему? Куклы безумного цифрового бога, что правит давным-давно мертвым миром? Чей-то сон? Солнечные зайчики на улицах города?

Любой из ответов может оказаться верным. Но это будет одна из тех истин, которые невозможно доказать.

Женя шла, и с каждым шагом ощущала себя все более и более живой.