— Никто с тобой не играет. — Оборвал меня жрец. — Ты еще не понял? Я готов поделиться с тобой информацией. Не всей, конечно. Для кое-каких откровений еще не подошло время. То, что я не хочу говорить, я все равно не скажу, сколько бы ты не ныл. Так что перестань валять дурака и перескакивать с одной темы на другую. Задавай правильные вопросы — и, может быть, ты узнаешь что-нибудь полезное.

Я скрипнул зубами.

— Ладно. Вернемся к Бенедикту. Ты говорил, что он был духовно искалечен. Почему?

— Видишь ли, Артур… Я не случайно заговорил об Истинных Мечах. Твой клинок завершает цикл. Бенедикт некогда был владельцем самого первого меча — Клинка Рассвета. Но… так уж получилось, что его меч был уничтожен. Давным-давно, задолго до моего рождения… кажется, еще до рождения Фионы и Бранда… Так вот. Клинки такого класса сами по себе обладают волей и мистической связью с Силой. При этом они также теснейшим образом связаны с бессмертным, из крови и души которого были сотворены.

— Получается, если бессмертный носит клинок, его связь с Силой значительно возрастает? — Спросил я.

Мартин кивнул.

— Совершенно верно. Но если клинок уничтожить, погибнет и та часть души, которая была заключена в нем. Бессмертный становится духовно искалеченным. Представь себе музыканта с абсолютным слухом, которому шилом проткнули уши. Здесь примерно тоже самое. Хозяин погибшего меча не сможет полноценно воспринимать веления Силы.

В этот момент со мной опять попытались связаться. Я заблокировал контакт, но мысль были сбита, и я спросил первое, что пришло в голову:

— А если погиб человек, а меч остался, что тогда?

— Не знаю, как воспринимает мир живое оружие, но, склонен предположить, что ничего хорошего меч не почувствует. Скорее всего, клинок будет находиться в состоянии стагнации до тех пор, пока его не возьмет в руки потомок человека, который его сотворил.

— Как был уничтожен меч Бенедикта?

— Я уже сказал, что не знаю подробностей. Только факты. Это очень старая история. Одна из старших дочерей Оберона, Саломея, предала Семью. Она похитила клинок Бенедикта и отнесла его во Дворы. Там он и был уничтожен. Вскоре после этого Саломея погибла. Как — мне неизвестно. Упреждая твой следующий вопрос, как именно был уничтожен Клинок Рассвета, я тоже не знаю. Я вообще не представляю, как можно разрушить Истинный Меч. И тем не менее, это было сделано. Во всяком случае, — Мартин усмехнулся, — в отличии от Лабиринта, нашей кровью их можно поливать сколько угодно… Возможно, потребовалось прямое вмешательство божества. Не знаю.

— Кстати, о прямом вмешательстве. Почему боги так редко приходят к нам?

— А ты хотел, чтобы они появлялись чаще? Указывали, как тебе жить?

— Нет, конечно, нет… Просто… Это как-то нерационально. Мы бегаем по своей воле, ссоримся друг с другом, воюем… Если бы, скажем, Единорог жил среди нас, все было бы иначе. Ведь он может, если захочет, появиться и человеческом облике, правильно? Я был впечатлен тем, что произошло в Роще. И остальные прониклись. Но это ведь ненадолго. Скоро все покатится по старой дорожке. Меня, в общем, устраивает нынешнее положение дел, но странно, что такие вот божественные явления происходят исключительно редко.

— У богов свой план существования, у нас — свой. — Ответил Мартин. — Поверь, они знают что делают. Любое действие, любое вмешательство на нашем уровне, дают аналогичные права и оппоненту.

— Права? — Хмыкнул я. — Мы что, в зале суда? Или ты хочешь сказать, что честные боги всегда играют по правилам?

— Дело не в этом. Они сцеплены друг с другом, и все их силы сосредоточены на борьбе. Как только один из них выделяет часть силы на то, чтобы сделать что-то еще, даже самое маленькое чудо, другой автоматически также получает некоторую возможность для действий. Впрочем, столь жесткое противостояние прежде всего относится не к уровню богов, а к Лабиринту и Логрусу, но боги, в определенной степени, зависимы от своих Узоров. В некотором роде, Узор — ты ведь знаешь, что они обладают собственным самосознанием, не так ли? — есть дитя того, кто его нарисовал и бога, которому Узор был посвящен.

— Посвящен? Это как? Проводятся какие-то торжественные церемонии?

— Никаких церемоний не нужно. Создатель Узора даже не обязан знать о своей связи с божеством. Корвин не знал, но он всегда выступал как агент Единорога. В начале своего пути Бранд тоже им был, но он был завербован, предал нашего покровителя и переметнулся к Фениксу. Поэтому и Лабиринт, начертанный в Эмеральде, стал тенью Феникса, а не Единорога.