От тихой ярости я извернулась и пнула его ступнёй по ноге.

— Ты мне руку до крови прикусила! — Ник осторожно отошёл от меня на несколько шагов — во избежание.

Руку я не прикусывала, зубами бы до неё просто не дотянулась. Но говорить было настолько тяжело, что я не стала опровергать.

— Давай, вставай. И иди, куда там ты обычно ходишь, — сказал-выплюнул Ник.

Он сунул руку под кран, промывая красные отметины на коже. Вероятно, определив спиной (ну, может, у него там датчики?!), что я не двигаюсь, парень обернулся.

— Успокоилась? — уточнил.

Я слабо кивнула.

— Ну и всё.

Со спокойной душой он принялся натирать руку… водой. Не то что бы я ждала от него какого-то джентльменского поступка, но всё же мог бы и помочь подняться. По коридору-то протащил так, словно я мешок картошки!

Помогать мне, естественно, Юргес не стал. Я с тяжелыми кряхтениями сперва раскорячилась, потом выпрямилась, опираясь лишь на левую руку. И пошатнулась.

Ник деликатно поддержал за локоть.

— Живая?

Моя больничная рубашка была с длинным рукавом, и на ней остался характерный след от мокрой мужской ладони. Р-р…

Кивнула, выдернула руку и опёрлась на стену. Уставилась в пол.

— Дело не моё, ясно? — Ник сунул ладони в сушилку. — Я знаю, что он сделал, но мне плевать. Хочешь, можешь вернуться и убить его. Только без меня, понятно?

Я непонимающе взглянула на парня.

— И чё ты глазками хлопаешь? — разозлился Юргес. — Типа не отупляешь, что мне пришлось бы встать на твою сторону?

Мой взгляд выразил всю полноту смятения и удивления, отразившись вполне понятным: «Что ты несёшь, олень?!»

— Я должен тебе, дура, — закатил глаза Ник. — Если бы ты ему что-то сделала, начали бы опрашивать свидетелей. И я бы сказал, что ты милая и пушистая, а он — мразь. Но это не так. Я не хочу тебя защищать. Так что можешь его придушить, но без меня. Да?

Я прислонилась головой к холодной стене, взглянула на лампы, горящие слабым белым светом, и простодушно улыбнулась.