— Неплохо поработали, — прокомментировал Бак. — Если у нас получится выманивать их корабли подальше от главного флота, у нас будут неплохие шансы.

— Спасибо, что сказал, — ответила Вильма.

«Асидалия» парила у границ земной атмосферы. Типичный линкор РАМ, она простиралась на многие акры по площади и километры в ширину, — плавающая платформа в шестнадцать уровней глубины, оснащенная убирающимися внутрь космическими доками и артиллерией, способной опустошить целую планету. Она служила самоходной летающей базой, распоряжающейся собственным отрядом истребителей, способной поддерживать собственную жизне — и боеспособность в течение недель и даже месяцев войны.

Потеря всех остальных кораблей превратила ее во флагмана флота РАМ к окрестностях Земли.

Кроме всего прочего, она служила и тюрьмой. Глубоко, в центре двенадцатого уровня, в переоборудованном грузовом отсеке, содержались члены Планетарного Конгресса Земли. Размещены они были с минимумом удобств. Санитарные узлы здесь были единственным местом, где человек мог остаться наедине с самим собой. Это принуждало делегатов находиться в обществе друг друга. Если РАМ и считала это частью наказания, она ошибалась. Это испытание оказалось горнилом, пройдя которое даже худшие за короткий срок изменились. Положение каждого было одинаково бедственным. Они были лишены оружия и возможности самим обеспечивать свое существование. РАМ могла прервать их жизнь, просто открыв трюм или прекратив подачу кислорода. Но, даже если они и не стремились к тесному личному общению, обстоятельства требовали этого от них. Перед ними стоял выбор: или пытаться выжить, сотрудничая, или уничтожить себя самим, начав свару. С самого начала они наотрез отказались доставить своим тюремщикам удовольствие наблюдать борьбу и раздоры. Марсиане — то есть РАМ — считали себя генетически выше остальных обитателей Солнечной системы. Марсиане морщили свои благородные носы, сталкиваясь с генетически чистыми землянами, и задирали носы своих кораблей, встречаясь с генетически перестроенным человеком, которого считали не более чем животным. Прежде всего делегаты НЗО решили ни в коем случае не уподобляться животным, не доставляя своим тюремщикам такого удовольствия и не давая подтверждения их высокомерию.

Они сотрудничали. Сначала чисто внешне. Затем, когда РАМ оставила их наедине с собой, они продолжили свою основную работу. Под негаснущим полусветом ламп грузового отсека они утверждали, настаивали, возражали и аргументировали, вырабатывая те правила, по которым необходимо жить на Земле. Они настойчиво пытались вскрыть те процессы, что стоят за возникновением деспотизма, и способы управления ими. Они старательно разрабатывали своды законов, извлеченных из истории различных культур, стараясь обеспечить наивысший уровень правосудия.

Они опасались, что вся их работа может оказаться тщетной, отлично понимая ту пропасть, что может пролегать между законом и его применением, между формой правления и его эффективностью. Но все же они продолжали свою работу, используя каждую частицу знаний, сохранившуюся в памяти любого из находившихся здесь, чтобы создать фундамент правосудия, мира и счастья.

Случались, конечно, и конфликты, доходившие порой до неподдельных слез. Бывали моменты, когда гнев доходил до такого накала, что сам воздух, казалось, вибрировал. Но, несмотря на это, чувство единства день ото дня крепло, объединяя делегатов. Вместе с тем как мужчины, так и женщины и генно перестроенные люди начинали понимать общность проблемы, с которой сталкиваются их братья, и гнев переплавлялся во взаимопонимание. Здесь встречались невероятные культурные различия, и Конгрессу приходилось думать и над тем, как избежать преимуществ права одних перед правом других. Это был сложный процесс. Представителям каждой культуры предложили дать клятву — во имя гуманизма. В конце концов каждый дал ее.

В то самое время, когда здесь зарождалось новое земное правительство, там, снаружи гремела битва. Делегаты не знали о ней, как не знали ни о каких подробностях войны.

Стоя поодаль от основной группы, Эндрю Джексон слушал выступления ораторов, оценивал предложения, время от времени голосуя. Это был высокий мужчина, такого же роста, как марсиане.

— Знаете ли, все это может оказаться и напрасным, — обратился он к своей соседке.

Смуглая женщина, закутанная в сапфировое сари, едва доставала ему до плеча. Она ответила:

— Я так не думаю. Да, может быть, в результате этого конфликта Земля перестанет существовать. Но здесь, сейчас, в этот момент мы создаем нечто действительно ценное. Мы не можем диктовать свою волю поколениям, еще не рожденным. Каждый гражданин должен сделать собственный выбор. Но мы прокладываем маршрут, ведущий к независимости и миру. Это само по себе хорошо.

Джексон улыбнулся ей в ответ:

— Лучше, чем многое, что творится в этом мире.