Бубнов вытянул длинные ноги, усмехнулся:

– Ну вот, а говоришь «Скользко». Не верь никому. Ни шлюхам, ни ангелам. Девственницам, кстати, тоже не верь. Себе. Сердцу своему.

Не сдержав презрения, Генка сплюнул. Сердцу! Слова-то какие!

– Чья бы корова мычала. Много тебе сердце наговорило, когда бабу мою в подъезде трахал?!

– Эт ты прав. Потому что я тогда к другому органу прислушивался. А он такого насоветует! Вообще проехали. Хватит уже о «подарках». Я так понимаю, не она тебя сейчас гложет.

– Да уж не она. Она, правда, тоже гложет: достала уже. Звонит без конца: женись, говорит, я тебя до смерти затрахаю. Ох, дурак! Где глаза были? Чем смотрел?!!

– Тем же чем и я. Ладно. Хватит, говорю, о «подарках». Так что там с той, другой?

Кеба помолчал. Разве ж так, в двух словах, расскажешь?

– Запутался совсем. Понимаешь, Лех, я думал, она шлюха. Надо было видеть, как она себя вела, – задумался на мгновение, поправил сам себя: – Нет, слышать. Надо было ее слышать. Я большего цинизма в жизни не слышал. Думал – та еще штучка. Оказалась практически девственница. Но не в этом дело. Она ведь все знала про вас с Ольгой. Знала, что Ольга – тот еще подарок! И молчала. Хотела, чтоб я на Ольге женился.

– А ты?

– А что я?!

Снова помолчал. Но чувства рвали душу. Не за тем пришел, чтоб молча сидеть. Нужно было выплеснуть из себя боль. Глядишь – и легче станет. Забудет Маринку, как Ольгу забыл.

– Никогда ей этого не прощу!

Бубнов посмотрел на него оценивающе:

– Даже так? У-уу… Да ты, я смотрю…

– Да, влюбился! Уверен был, что шлюха – и все равно влюбился. А когда узнал, что до меня у нее только один был… Вроде понятно все стало: я люблю ее, она любит меня. Ольгу на хрен, женюсь на Маринке. Тем более она беременная…

– О как!

Отмахнувшись от него, Кеба продолжил:

– А оказалось, она все про Ольгу знала. И про тебя, между прочим. И молчала. Она предала меня, понимаешь?

Теперь паузу взял Леха. А у Кебы будто слова закончились: так много хотел рассказать другу, а не получалось.