– Твой, – коротко кивнул мужчина не серую дверь – одну из десятка одинаковых в этом коридоре.

Прямо поверх краски на каждом полотне ножом был вырезан номер. Нерешительно вставив ключ в замочную скважину, я еще и замешкалась на пороге.

Но все-таки вошла. Вошла и остановилась, осматривая предложенные мне апартаменты. Не анфилада комнат, конечно, как в королевском дворце, но и не подвесной гамак, как в кладовке камбуза. Как минимум здесь имелась большая двуспальная кровать, а как максимум – стол и кресло, полка для одежды и обуви и бочка, почти доверху заполненная горячей водой.

От нее даже пар исходил, как от кипятка, но быстро терялся на фоне выкрашенных в серый стен и потолка.

На полу у кровати лежал расписной ковер.

В несколько шагов добравшись до кровати, я упала прямо поверх желтого покрывала. Ощущала себя отвратительно. Вроде и не сказала ничего такого, но чувствовала себя гадко. И кто меня за язык тянул делиться своими умозаключениями?

Нет, все! Решено!

Торопливо освободив кровать, я уверенно добралась до двери, так же уверенно открыла ее и еще более уверенно постучалась в соседнюю комнату.

Только ждать ответа не стала, искренне полагая, что за несколько минут, прошедших с момента нашего расставания, с капитаном еще ничего не успело произойти.

Зря полагала.

Распахнув чужую дверь в намерении начать извиняться вот прямо с порога, я открыла рот, и на этом все. Все мои мысли вылетели из головы, а я сама замерла пораженно.

Потому что капитан пиратов уже принимал ванну. А точнее, бочку. А если еще точнее, то он из нее как раз зачем-то вылезал.

– Ты или входи, или вернись к себе, – произнес он абсолютно спокойно, ни на миг не теряя самообладание. – Вода стынет.

– А? – переспросила я, не поняв ни слова из услышанного.

Разучившись моргать, ходить и, кажется, даже говорить, я с приоткрытым ртом наблюдала за господином Айверсом. Последний солнечный луч, попадающий в комнату через не скрытое портьерой окно, словно подсвечивал образ мужчины.

Каждая мышца, каждый изгиб, каждая искрящаяся капелька воды, стекающая по обнаженному торсу, – он будто был нарисован талантливым художником.

Художником, который до невозможности реалистично изобразил четыре длинных глубоких шрама, пересекающих каменную грудь. Они явно были оставлены каким-то когтистым зверем, но нисколько не портили общего вида. Скорее наоборот, придавали картинке своего особенного шарма.

Взгляд мой опустился еще ниже, отметив кромку светло-серых нательных штанов, потемневших от воды и…

– Арибелла! – окликнул Арс меня гораздо громче, заставляя вздрогнуть, дернуться, отыскать взглядом его лицо со сведенными к переносице бровями. – Дверь!

Распахнутую настежь створку, за ручку которой до сих пор держалась, чтобы не упасть, я захлопнула в тот же миг. Да так и застыла пораженно спиной к господину Айверсу, растерянно глядя в пустоту. В тот момент, когда я заходила, он как раз тянулся к полотенцу, что висело на спинке стула, а теперь, судя по звукам, то ли вытирался тканью, то ли в нее оборачивался.