Бесконтрольный туман завершил свою хаотичную пляску, его облачные хлопья сомкнулись в единый лик, который, сметя древнюю пыль вместе с обелиском, изрёк:

— Вернуться, чтобы подчинить своей воле саму суть мироздания, чтобы заключить в себе всё время и пространство, чтобы… Быть в начале и в конце, зная каждый безвольный шаг. Я устал повторять тебе, дитя моё, столь ужасной участи я более не желаю никому. Ни себе, ни другим.

Оракул покорно склонился и, преисполненный грусти, приготовился покинуть темницу, которую Всесоздатель соорудил для себя в самом сердце центра вселенной, когда почувствовал нежное прикосновение. Едва заметный тёплый ветерок прошептал на ухо Прародителю божеств:

— Те двое только прикоснулись к собственной истории. Не стоит пытаться удерживать их пути.

— Как тебе будет угодно, отец. — Покорно склонился Оракул и шагнул прочь из темницы Всесоздателя, оставив после себя шелест страниц архива.

Некоторые считали Истинного Оракула сильнейшим из прародителей, кое-кто даже верил, что он всемогущ. На самом деле Оракул мог не так уж и много. Почуять развилки основных вероятностей, подкинуть несколько совпадений, обнаружить путь к исходу и наблюдать за итогом. Но даже так Оракул в глубине души понимал Всесоздателя, хоть и никогда не сказал бы этого. Впрочем, Всесоздатель тоже не говорил Оракулу всего.