— Я не переживаю. Просто хотел убедиться, что ты осознаёшь, насколько важно то, что сегодня произойдет, — старик, высокий, тощий и безумно древний на вид, поглядел куда-то вверх, словно его очень интересовал потолок. — Ты должен понимать, что все ресурсы и силы, потраченные за эти годы не пойдут в никуда.

Виктор покачал головой.

— Если кто-то и понимает, то это я, — он грустно хмыкнул. — Всё-таки это мне пришлось восемнадцать лет растить сына как в теплице, а не кому-то ещё. Знаешь, как трудно удержать молодого парня в четырёх стенах?

— Я могу себе это представить, — холодно заметил старик. — Но он идеальный кандидат. Если бы у меня был другой выбор, я бы не стал тебя просить о такой услуге.

Виктор знал, что он лжет. Старик бы не стал тем, кто он есть, если бы ему под ногами мешалась эмпатия. Он выбрал для своих целей сына Виктора только потому, что был уверен в верности последнего. Был уверен, что Виктор его не предаст.

Похоже, зря.

— Зачем ты пришёл? — Виктор сглотнул ком в горле. — На самом деле.

Монетка в его руке продолжала подскакивать вверх-вниз.

Старик немного виновато улыбнулся.

— После сегодняшнего вечера отношения между нами могут до ненужного усложниться.

Руку старика окутал чёрный дым; субстанция густела, и уже через мгновение сложилась в массивный револьвер, пугающе материальный и поблёскивающий воронённым металлом.

— А я не люблю осложнения.

Раздался оглушительный выстрел; грудь Виктора разорвал жар.

— Ты хорошо мне послужил.

Тело Виктора рухнуло на пол в унисон с монеткой.