Вот чем фея принципиально отличается от мачехи? Ничем. Я бы сказала она хуже. Мачеха сказала, ты никто и твое место у печки. Твой удел – обслуживать мои потребности. Фея же говорит – ок, можно пустить всем пыль в глаза, но если не подчинишься моим условиям, все узнают, что ты обманщица и никчемная. Жестоко! Крестная искусно взращивает в Золушке синдром самозванца.
Третий посыл: смотреть можно, брать нельзя. Это не для тебя.
А теперь посмотрим на принца. Избалованный, пресыщенный женским вниманием. Эдакий золотой мальчик с «Рублевки».
И тут, на его горизонте появляется такая странная, невиданная, экзотичная – нестандарт, в общем.
За счет этого Золушка из фона выходит в фигуру и тут… оп, и исчезает.
И принц остался такой обломанный с незавершенным гештальтом.
Он не привык, чтобы его кидали. И открыл охоту на свою лань дикую. Чем больше ищет, тем больше хочется.
О! Нашел! К этому моменту уже так свербит, что и жениться можно, лишь бы гештальт тот самый завершить.
В сказке тут финалочка. Ложный посыл – тебя полюбят такой, какая ты есть. Вот бред.
Если бы можно было заглянуть в эпилог (с достоверным учетом индивидуальных сценариев). Золушка – девушка необразованная (некогда ей было книги читать – она полы и котлы драила) и поговорить с ней не о чем.
Приданого нет – значит зависима по самые уши. Манерам дворцовым не обучена. Принимать ситуацию, что ее обслуживают, невыносимо, претит программе. Общий язык может найти с себе равными – кухарками и прислугой – куда и будет отправлена после того, как принц удовлетворит свой гештальт. Все вернется. И круг замкнется.
Итак, заложенные установки:
– родитель не защитник;
– собственных границ быть не должно;