«Я могу себе позволить потратить два часа на тупую пустую никчемную беседу о пустяках».
«Я могу позволить себе подарить время человеку, который достал меня уже своими вопросами, но я ему подарю — у меня много».
«Я могу себе подарить деньги, потраченные на вещь, которая мне не нужна».
Когда ты живёшь из позиции человека, который может себе дарить, у тебя сразу получается столько всего, дарёного! Ты не устаешь, вообще, а когда устаешь, то падаешь физически, потом встаешь и дальше: «В дар, в дар, в дар!»
«Я могу позволить себе проспать трое суток».
«Я могу позволить себе „слить“ что угодно».
«Я могу позволить себе потерпеть фиаско в любых отношениях».
«Я могу „потерять корону“, натереть ноги, таскаться как дура с этим чемоданом, предлагать свои книги, вести себя как идиотка».
При отношении, что «Всё это нормально» и «Всё в дар», восстанавливаешься очень быстро, потому что нет сожаления, и твой неразменный рубль реально невозможно разменять.
Когда человек цепляется за финансовые долги, то думает о них постоянно и растрачивает силы попусту. Человек, которому должны, похож на обезьянку, которая засунула лапку в ловушку, схватила там орешек и умерла от голода. Всё внимание на то, чтобы вернуть то, что у тебя забрали, а ты подари и отпусти. Вытащи свою лапу, посмотри, сколько бананов вокруг!
Такая позиция быстро выводит на ощущение чувства внутренней безграничности. Чтобы не восстанавливаться каждый раз как феникс из пепла, когда люди на тебя налетают, забирают, разбирают по частям, ты переключаешься в состояние изобильности ресурса, и восстановление проходит очень комфортно и легко. Если у тебя «неразменный рубль», то тебе обратная связь даже не нужна, нет зацикленности на ожидании сдачи, или благодарности, или какого-то ответа. Твой рубль остается неразменным.
«Скатерть-самобранка».
Тоже про изобилие, но другое, про то, о котором нужно просить постоянно. Это про умение сделать заказ, про отношения с миром. Если на неразменный рубль можно купить что угодно и сколько угодно, то здесь ты берёшь только еду, и только то, что можешь съесть, иначе испортятся, пропадут продукты. Это обеспечение уровня выживания, когда ты, например, занят каким-то крупным делом, ты идешь по пути, и это как указание, что мир тебя поддерживает, нужно только делать заказы. Про «заказы» я расскажу чуть позже.
«Печка» раскрывает базовый принцип организации женского начала. Это очень красивый, очень понятный метафорический образ. Образ того, что делать мужчине и женщине во взаимоотношениях. «Печка» это основа, базис дома. Её функция согревать, кормить, готовить, но прежде чем что-то отдать, нужно что-то взять. «Печке» нужно показать сам факт своего существования, эту потенциальность. «Печка» есть внутри человека, это чувство любви, тепла, заботы.
«Печка», это матка, мощный образ матери, женского сакрального начала. Рядом с печью не принято было «выражаться», ведь, что в печь положишь, то потом и достанешь, только уже трансформированное. То же самое и с женщиной. Образ материнского тепла, способности рождать очень перекликается с образом печи.
«Печка», это трехмирье. Наверху дети, там же и рожают, в середине готовится еда, а под печкой прах предка как хранителя дома, пространства.
Сама организация печи, это организация внутреннего пространства энергетики человека: огонь внизу, в животе вода, выше пар, все тело земля. Печь, это организация всех стихий: если у тебя дым не туда пошёл, то и каши не будет, не сварится. Если воду заливаешь туда, где должен быть огонь, не будет опять же правильного процесса. Печь очень тонкая метафора организации и человека, и его жизни, и трёх миров: царства серебряного, медного, и золотого (действий, чувств, мыслей).
Когда девушку выдавали замуж, было такое гадание интересное, она подходила к печи свекрови, прикасалась к ней. Если печь была холодная, она сразу понимала, что у неё будет тяжелая жизнь в этом доме. Если печь была теплая, то и у свекрови будет, как у матери.
«Деревья».
В русской сказке три главных дерева. Первое — дуб, там смерть Кощеева спрятана. Второе — яблоня с золотыми, наливными, молодильными яблочками. И третье — берёзонька.