– Хорошо. Рубина я знаю. Толковый мужик. Передашь тогда ему, чтобы держались до последнего и под Секиру не ложились. А мы сейчас побеседуем с Шаманом и немедленно выезжаем.
Шаман ярославским не обрадовался. Он был зол на Черномора за то, что тот решил работать через его голову да к тому же был изрядно пьян. Хорошо, что Никодим справился с задачей и заблаговременно разрядил его пистолет, потому что первым делом Шаман схватился за ствол и попытался выстрелить, но пистолет только сухо кашлянул, а затем Никодим выбил пистолет из рук своего начальника, пока ярославские не понаделали в нем дырок.
– Ты вроде мужик разумный, – обратился Деев к Никодиму. – В общем, пеленай это тело и грузим в машину. Приказчик покажет. Мы едем к Черномору. У него много вопросов к этой туше. – Деев презрительно кивнул на Шамана.
Никодим не сказал ни слова, куда-то вышел, вернулся с широкой простыней, свернул ее и стал пеленать Шамана. Тот попытался сопротивляться, но Никодим вырубил его ударом по голове.
– Уезжаем. Нас здесь не было, – сказал Деев Гривенному.
Тот согласно кивнул. Он что, дурак докладывать своим врагам, что пригрел их врагов у себя на груди, еще и транспортом обеспечил.
Через полчаса ярославские вместе с Шаманом и Никодимом покинули усадьбу Гривенного. А через час к Гривенному приехали масловцы в сопровождении рыбинских боевиков, и начались расспросы.
Глава 30
Чистика нашли местные и принесли домой в Пролетарский. Мальчишка лежал на мертвом перекрестке, так жители уже успели назвать место, где произошла бойня между ярославскими и рыбинскими… Пулями Чистику разворотило спину. Выглядел он как сломанная кукла, красивая, но совершенно бесполезная. Тело мальчишки положили на снег во дворе. Андронов распорядился накрыть его простыней и никого не подпускать, пока они не решат, что делать дальше. Возле тела выставили часовых из отряда самообороны, старшим назначили Колю Блинова. Выглядел он печальным и довольным одновременно. В последнее время ему все больше и больше доверяли командовать, его авторитет рос, да и люди Археолога стали выделять его среди остальных самооборонцев, только все это сопровождалось чьими-то смертями и наращиванием силового противостояния. Кто знает, быть может, скоро от всего Углича и от их Пролетарского района останутся одни лишь головешки. А тут еще и мальчишка этот умер, Блинов его знал с самого детства, всегда крутился под ногами.
Несмотря на все меры предосторожности, вскоре возле тела образовалась толпа. Пришли все жители Пролетарского, от бабушек-плакальщиц до суровых мужиков, привыкших за последние годы к выживанию и постоянному присутствию смерти. Они стояли рядом с телом парнишки и молча смотрели на него, словно ждали чего-то. Часовые боялись шелохнуться, чтобы не вызвать возмущение местных и ненароком не взбудоражить людей, которые неизвестно как поведут себя в горе. Пока стоят, пусть стоят. В этом беды нет.
Андронов послал разбудить Археолога и его ребят. И вскоре Столбов, Раух, Корсар и Фермер входили в штабную комнату.
Мужики расселись напротив Андронова, который занял место во главе стола. Выглядел старик подавленным и разом постаревшим.
– Что у нас опять стряслось? Что за массовые собрание на морозе? – спросил Археолог.
– Мертвеца привезли. Вот решаем, что делать, – глухо отозвался Андронов.
– И кого это? – спросил Раух.
– Мальчишку, Чистика нашего. Убили его. На мертвом перекрестке.
– Где? – не понял Археолог. Нововведения в местную топонимику его пока обошли стороной.
– Там, где вчера люди Черномора с людьми Секиры в любви друг другу объяснялись. Так понятнее? – спросил Андронов.
– Да ясно все. А что там Чистик делал? Место от нас ведь не самое близкое? – поинтересовался Раух.
– Он там в магазине подрабатывал. Поднять, принести… Его управляющий пригрел. Сжалился над сиротой.