Первым делом они эвакуировали старосту Андронова вместе с Долговым. Старик сопротивлялся, уходить не хотел, жалобился, что это его дом и он супостатам его на разорение не оставит, но вынужден был смириться, потому что против силы не попрешь, года уже не те, да и Доктор пообещал сделать ему укольчик успокоительного для лучшей сговорчивости. В доме старосты Столбов устроил засаду, здесь была отличная позиция для обстрела одной из улиц, по которой возможно было наступление противника. Трех парней из местных и Копытова, чтобы присмотрел да скоординировал слаженную работу. При должной подготовке, которой у его ребят было недостаточно, чего греха таить, эту точку можно пару дней эксплуатировать, только патроны подтаскивай, если гранатами не забросают. Но тому, кто будет делать большой бабах на улице, зачем привлекать внимание конкурентов? Они поспешат вмешаться и помешают штурму мятежного района.

Пока Андронова уговаривали да уводили в безопасное место, а ребята осваивали новую боевую позицию, Столбов проверил оборонительные рубежи, лично убедился, что ребята готовы встречать гостей. После чего отправился на заданную точку, где его уже ждала боевая группа. По-хорошему Дмитрий должен был засесть где-нибудь в многоэтажке и уже оттуда руководить обороной, но у них каждый ствол на счету, да и сам он считал, что должен вместе с остальными бойцами плечом к плечу сражаться. Только поблизости от передовой можно верно просчитать ход боя и оперативно разрешить возникающие боевые задачи. Пусть генералы сидят в штабах, а у них нет генералов.

Позиция Археолога находилась возле старого ржавого автобуса, который раньше ходил по маршруту, связывая районы и улицы города, а теперь леденел в снегах памятником невозвратному времени. К автобусу местные стащили мешки с песком и строительным хламом, древнюю мебель, перевернутый газетный киоск – получилась отличная баррикада, с которой хорошо держать под контролем подъезды с улицы Шевченко.

Археолог забрался в автобус, где местные заранее расчистили пространство от кресел и всего хлама, что накопился в салоне за долгие годы, что автобус ржавел под открытым небом. Они оборудовали удобные стрелковые точки, одну из которых занял Столбов. Он плюхнулся на седушку от автобусного кресла, прислонился спиной к борту. Оконные проемы были заложены мешками с песком, так что оставались только бойницы, через которые было удобно вести огонь.

Дмитрий обвел взглядом своих бойцов. Молодые, усталые лица, им бы детей растить, на заводе трудиться, снабжая страну молоком и сыром или часами марки «Чайка», создавать что-то весомое, двигать мир в будущее, только вот и страны больше нет, просрали мудаки в высоких кабинетах, да и мир уже давно не тот, и будущего ни у кого из ребят нет, если признаться по честноку. Однако они сейчас с автоматами сидели, потому что за ними их семьи, и если они сейчас не выстоят, не дадут бой, то завтра их семьи вырежут под корень эти отморозки, и уж тогда точно никаких шансов на будущее не остается.

Миха Ломов до Катастрофы был школьным учителем, математику преподавал, коллега старосты Андронова, сейчас он сносно стрелял из калаша. Что можно за несколько дней тренировок, они в него вдолбили. Серега Крайнов, хмурый, немногословный мужик, держится обособленно от всех, раньше, говорят, служил в одном из местных храмов, но бандитские разборки забрали у него родителей и жену с детьми, всю семью на погост отвез, потому и обозлился. Этот стрелял метко, хладнокровно и рвался в бой, хотел крови, хотел отомстить за всю боль, что пережил. Коля Блинов, чернявенький такой, хитрый мужик, глаза озорные, по всему видно, еще тот приключенец, автомат сжимает, как любимую девушку. Для него война очередная авантюра, новое приключение, новые переживания, до которых он охоч, как наркоман до дозы. И последний из местных в его группе – Петр Куракин, по прозвищу Князь, из спортсменов, выступал раньше за угличский футбольный клуб «Чайка» и подавал надежды как отличный нападающий, ходил слух, что его пытались перекупить в один из столичных клубов, но случились большие взрывы, и выжившим людям стало уже не до футбола. Как поведут себя в бою эти ребята, можно было гадать на кофейной гуще, но вот ставить на такой результат деньги Археолог бы не рискнул. Ребята сопливые, не обстрелянные. Хорошо, что Семен Раух с ним, по крайней мере, в этой связке будут два надежных ствола.

– Чай будешь? У меня в термосе есть горячий. Блин, я чего-то в последнее время подмерзать начал. Как бы не заболеть, – улыбнулся Раух. – Мне тут девчонки термос налили. Сказали, что чихаю сильно и не по делу.

– А… давай, – махнул рукой Столбов.

Черный чай никогда не помешает, в особенности если предстоит убийственный замес.

Раух отложил в сторону автомат, развязал тесемки рюкзака и извлек большой термос и две кружки. Свинтил крышку, вытащил пробку, набулькал горячей коричневой бурды в одну кружку и протянул ее Археологу.

Пролетарские посмотрели на них озадаченно, у каждого в глазах застыл свой немой вопрос. Общим было одно: местные никак не могли понять, как можно кофе гонять с чаями, когда через пару минут, быть может, начнут стрелять и кому-то достанется дырка в теле, несовместимая с жизнью. Ребята юные совсем, пороха не нюхали, потому и удивляются. А ведь если вдуматься, вся жизнь человеческая – это сплошная игра со смертью, так если постоянно делать драматические паузы, то когда кофе пить?

Со стороны дома старосты прозвучали первые выстрелы. Пролетарские вздрогнули, как один, заозирались, пытаясь определить, откуда стреляют. Миха Ломов высунулся из окна автобуса так, что не надо было быть снайпером, чтобы сделать в его лбу дырку. Раух схватил парня за рукав, сдернул вниз и зашипел:

– Куда прешь? Жить надоело?

Ломов затравленно посмотрел на него, крепко вцепился в автомат и всхлипнул.

Блинов, шмыгнув носом, заявил:

– Вот идиот!

– Посмотрим на тебя, когда начнут стрелять, – процедил сквозь зубы Археолог.

Очень уж ему этот Блинов не нравился. Когда в твоей команде есть такой приключенец, жди беды. Приключенцам главное отыграть партию на своих нервах, им на общее дело наплевать и растереть.

Блинов бросил на Столбова злой взгляд. Но ничего не успел сказать в ответ. В начале Красногвардейской улицы показались чужие бойцы в черном. Шесть человек передвигались короткими перебежками, стараясь прятаться за естественными укрытиями. Засаду пролетарских они пока не видели, и раскрывать ее раньше времени было нельзя. Пусть подойдут поближе, тогда можно будет себя обнаружить прицельным огнем. Археолог поднял руку, призывая всех к тишине. Раух его понял, а вот пролетарские, видно, позабыли все, чему их учили. Крайнов первым скользнул к бойнице, выставил ствол автомата и, не особо целясь, дал первую очередь.

Раух от неожиданности выронил термос, который не закрыл пробкой, кипяток выплеснулся на пол, брызги попали на лицо Семена, он выматерился и отпихнул от себя термос ногой. Он покатился к другой стороне автобуса, из него выливался горячий чай, от которого поднимался пар.