Путешествие затягивалось. Забастовки железнодорожников — бессмысленные и грабительские — вконец истерзали транспорт. В Самаре поезд в очередной раз встал — путейцы требовали отставки какого-то министра.

Потеряв последнее терпение, Клим ринулся к начальнику станции:

— У меня уже половина отпуска ушла на дорогу. Хоть какие-то поезда ходят?

Тот только руками развел:

— Ничего не ходит, сидите и ждите. Или пересаживайтесь на пароход.

Клим нанял лихача и понесся к пристаням. Кассы были заколочены, у крыльца слонялись дезертиры в рваных шинелях. После революции солдаты полками снимались с фронта, переделывали винтовки в обрезы и отправлялись по домам. Воевать за царя и Отечество уже никто не хотел.

— Гранаты, револьверы надо? — подмигнул Климу веселый солдат с подкрученными усиками.

— Да это иностранец! — отозвался кто-то. — Вон у него все чемоданы в заграничных марках. Нужны ему твои гранаты…

Клима все принимали за иностранца: светлый костюм, лицо по-актерски бритое, по-южному загорелое, нерусская стрижка с длинной челкой.

— Мне билет до Нижнего требуется, — произнес он.

— Ба, да он по-нашему говорит! — изумились солдаты. — Откуда ты, мил человек?

— Из Аргентины.

Они никогда не слышали о такой стране. Клим объяснил, что она находится в Южной Америке; когда в России лето, там зима; жители — эмигранты из разных стран, но все говорят на испанском языке.

— А народ у вас богатый?

— Приезжим поначалу несладко, но выбиться в люди можно.

Над рекой раздался пароходный гудок.

— Беги, а то «Суворов» тебя ждать не будет, — сказал веселый солдат. — Может, тебе свидетельство о ранении надо? Купи, а то жрать охота, мочи нет.

Пообещав рубль на чай, Клим велел дезертирам тащить багаж на пристань.

Трехпалубный красавец «Суворов» уже стоял под парами. У сходней милиционеры с красными нарукавными повязками сдерживали толпу баб:

— Не велено пускать на пароход!