– О да! – произнес демон губами Оливьери. – Пристрели меня.

Уокер уставился на него. На мгновение его зрение затуманилось, и вдруг в кружащемся снеге он увидел другое лицо – уродливого существа с рогами и кривым ртом, полным черных игольчатых зубов. Затем оно вновь поменялось, и теперь перед ним стоял его сын – маленький Чарли.

«Пристрели меня», – услышал Уокер голос в собственной голове.

– Какой в этом смысл? – проговорил он. – Он просто перепрыгнет снова.

Оранжевые глаза ярко вспыхнули, и Оливьери зарычал. Затем лицо профессора резко изменилось. Свет исчез из его глаз, и он сделал шаг вперед. Уокер чуть не спустил курок, ожидая, что тот накинется на него. Но потом он увидел горе и замешательство, написанные на лице Оливьери, и понял, что демон его оставил.

Не успев задать себе вопрос «где?», Уокер почувствовал, как оно проскальзывает прямо в него. Крупная дрожь пробежала по телу. Он ощутил настолько глубокую смесь удовольствия, сожаления и печали, что от нее могла избавить только смерть. Грязь растекалась по телу. Она представлялась чем-то вроде яда или инфекции. Пятно росло, просачивалось все глубже и глубже в тело так, что стремление содрать кожу сменилось желанием глубоко зарыться в плоть и высосать мозг из собственных костей. Хотелось сделать что угодно, лишь бы избавиться от этой грязи внутри.

В этот момент Уокер понял, что такое безумие. Он открыл рот, чтобы закричать, но крики обернулись тихим шепотом, отразившимся в его сознании, поскольку рот больше не принадлежал ему.

Не принадлежали ему и руки.

Уокер мог видеть глазами, но внутри себя ощущал зло. Он чувствовал движение руки и пытался бороться с ним, но демон полностью захватил над ним власть. Незваный гость попрал его плоть, сердце и ядро души, и он стал испытывать ликование. Его ликование.

– Нет, – проговорил профессор Оливьери, протянул к нему руки и пошел через метель.

Правая рука Уокера подняла пистолет. Он дважды почувствовал подергивание пальца, когда демон нажимал за него на спусковой крючок. Раздались выстрелы, перемешанные с его собственными криками, метавшимися в голове… затем он рухнул, упав на колени.

Демона в себе он больше не чувствовал.

– …его, Уокер! – услышал он, как кричит Ким. – Добей его!

«Ты больше не можешь с ним бороться», – подумал он, уже не зная, его ли это мысли.

Оливьери лежал в снегу на спине, прижав руки к груди. Кровь вытекала через отверстия на его куртке. Красная парящая жидкость пропитывала ткань и капала на снег, растапливая его и стекаясь в яркую лужу.

– Прости, – проговорил Уокер. – Господи, мне так жаль…

Оливьери закашлялся, разбрызгивая кровь, скопившуюся на губах, затем из уголков рта потекли кровавые слюни. Мериам и Адам подошли к нему и опустились на колени с одной стороны, а Уокер, застыв в безмолвном ужасе, смотрел на Оливьери с другой. Вся плоть его пылала от стыда за то, что его могли так легко использовать, что тело его перехватили для такой бесчеловечной цели.

Ким встала позади, а рядом с ней отец Корнелиус. Священник немедленно принялся читать молитвы, которые в его церкви принято произносить над умирающим.

Уокер наклонился, зажмурился и крепко сдавил себе живот, пытаясь мысленно собрать себя воедино.

Когда он вновь открыл глаза, Оливьери уже не кашлял. Умирающий смотрел на него пристально, но это был уже не Оливьери. Демон ухмыльнулся, сверкнув глазами, и тихо рассмеялся. Свист ветра почти заглушил его влажное сипение.