Проклятые вопросы
Где-то здесь наше знание по большому счету кончается. Во-первых, наш мир разумен – это очевидно. Во-вторых, он имел начало, не существовал в прошлом бесконечно долго. В-третьих, его способность к самопроизвольному развитию, исходя из его внутренних законов, как минимум, крайне сомнительна. Вот, кажется и все, что мы о нашем мире знаем. Остальное не более чем подробности того, как мир устроен сейчас, как он функционирует. Для выведения двух сформулированных только что выводов потребовался огромный массив проанализированных фактов. Но никакие научные данные при этом не входят в область религиозных вопросов. Постараемся их кратко сформулировать, причем поближе к тому, как эти вопросы ставят противники библейского Бога. Допустим, что мы уже добрались до убеждения, что у мира нашего есть сторонний, разумный Источник. Хотя даже это предмет веры в большей мере, чем предмет знания. Но и после этого остаются следующие вопросы.
Является ли сотворивший нас Разум личностным началом? Или, может быть, мы творим бога по своему образу и подобию, перенося на него свои черты личности? Вполне ли разумен и непротиворечив его замысел, в который включена смерть? Жизнь находится в круговороте, она уравновешена со смертью – хорош ли такой замысел?
А может быть, Верховный Разум не есть тогда творец нашего мира? Может быть, наш мир создан разумом, высшим человеческого, но все-таки не совершенным, не абсолютным, даже не добрым?
И участвует ли Создатель в жизни этого мира сегодня? Может быть, создав мир, Творец устранился от него, заложив только мертвые и бездушные законы бытия?
И если даже Творец у мира есть, Он добр и разумен, Он обладает атрибутами Личности, то почему в его мире все друг друга едят, даже люди? Откуда такой мифологически наивный сюжет возникновения в этом мире греха и зла, как изложен в Книге Бытия? Разве все зло в мире происходит только от человеческого греха?
Правильно ли Библия описывает нам портрет Бога? Далеко не всем людям этот портрет симпатичен. Если Бог добр, не мог ли Он в Библии представиться как-то получше, более высоким, неизменным, не столь мстительным, не выбирающим любимые народы?
Этими вопросами мы дальше и займемся, но пока отметим, что ни один из них не решается научным путем. Наше знание здесь совершенно бессильно. Мы уходим в область веры. Каждому хочется, чтобы его вера была разумной, но мало этого, хочется, чтобы она и «душу грела». А разум и душа у всех очень разные. Соответственно, разными будут и оценки того, какой именно из ответов на любой из этих вопросов может считаться разумным и «греющим душу».
В самой жуткой форме ставятся главные религиозные вопросы – о вечности, о посмертном человеческом бытии. Именно эти вопросы по праву заслужили громкое название проклятых. Это вопросы цели. Еще одно важнейшее наше знание, единственно достоверное наше знание, которое мы не успели вывести на среду, придерживая до этого момента изложения. Это знание о том, что на земле мы не пребудем вечно. Если я – это только тело с рефлексами, а тело – только мешок с органами, то какой смысл в религии? Какой смысл и в жизни? Прожить земную жизнь можно и чисто биологической жизнью, без религии. Только и это – зачем? Разум, имеющий представления о вечности и бесконечности, сам ограничен и временен? Сгинет без следа – и ничего не останется? Тогда зачем он?
А с другой стороны, того же человека пугает и вечная перспектива. Что там? Мы привыкли напевать: «Вечный покой сердце вряд ли обрадует»… Неужели там – вечное подобие земной жизни, которая успела надоесть уже здесь и сейчас?
Страшное заячье наше существование: и жить, как есть, не хочется, и умирать страшно. Кстати, заметим, что никакая религия от этого не спасает, не снимает автоматически проклятых вопросов. Эти вопросы пугают и давят глубоко верующих людей, подобных Иову и его друзьям.
Недавно проведенный опрос ВЦИОМ показал, что лишь треть россиян верят в какое-то посмертное бытие, причем, в переселение душ – 5 %, в рай и ад – 7 %. Остальные 20 %, признающих за гробом хотя бы что-нибудь, теряются в догадках относительно всего этого. (Все проценты исчислены здесь от ста процентов опрошенных). Верующие в рай и ад – это и мусульмане, и любые сектанты, и возможно, еще кто-нибудь. Короче говоря, очень немного в России людей, готовых верить в то, что уготовал Библейский Бог верующим в Него. Мало того, что человеку трудно верить в любящего Бога, имеющего на заднем дворе ад, это само собой понятно. Но еще хуже то, что вечный покой библейского Бога почему-то совсем не радует человеческие сердца.
Это человек позапрошлого века
Кстати, приведенные цифры неплохо бы сопоставить с результатами подобных же опросов относительно веры в Бога и причисления людьми себя к определенным конфессиям. Так себя считают православными в той же современной России не менее половины опрошенных, очень значителен процент других христианских исповеданий, а также мусульман. Незначителен процент идейных атеистов. Казалось бы, верующих много. Процент регулярно читающих молитвы и приступающих к религиозным обрядам и таинствам всех конфессий – этот процент далеко и широко перекрывает те семь жалких процентиков, которые веруют в рай и ад, у которых религия направлена на вечность. Явление интересное и наводящее на грустные мысли: религия существует, как некая общественная идеология, как сборник нормативов поведения, как основа культуры и традиции, – то есть всецело для земли и земного. Но ведь, если на минуту забыть о процентах и спросить любого человека: где же должна быть цель религиозной веры и деятельности? неужели не на небесах? – пожалуй, всякий признает, что «религия давалась ради небес». С таким внутренним раздвоением у большинства верующих, пожалуй, сложно говорить о духовном подъеме в нашем обществе. Можно говорить о религиозном подъеме, который, с социальной и государственной точки зрения, скорее хорош, чем плох. Но о духовном подъеме, в прямом смысле этого слова, говорить не приходится. Процент тайных верующих времен советской сказки, возможно, удвоился или вырос в полтора раза. Но должно честно и четко признать существующую цифру в семь процентов, и пока ни о чем большем не мечтать.
Ведь наша книжка и пишется, скорее, для этих семи процентов, чтобы им помочь сохранить свою веру. Ведь они и без нас сталкиваются в жизни с обозначенными нами выше вопросами, поставленными неверующими и не слишком доброжелательными к вере людьми.
Пока же видим, что место нашей веры в основах нашего мировоззрения очень велико. Поле нашей веры на порядок-два шире, чем поле нашего знания. Знаем мы гораздо меньше, чем то, во что мы верим.
И здесь-то мы найдем первое и неожиданное подтверждение христианской доктрине. Так и должно быть в том мире, где Бог дал внутреннюю свободу сотворенному человеку. Так и должно быть в мире, где человек не может представить Богу свои свершения и получить за них награду, где единственное, что мог бы Бог взять с человека, за что отметить его – это вера. Мне доводилось читать книжку одного апологета под таким наивным названием: «Зачем верить? Бог есть!», где речь шла о разумном замысле в природе. Уже и наших прочитанных страниц, пожалуй, достаточно, чтобы показать: верить очень даже есть зачем! Разумный замысел не дает ответ на все вышеперечисленные вопросы, которые ставит нам жизнь. Жизненные скорби, порой пытают и режут тот наш невидимый «орган ума и сердца», где рождается и живет наша вера, и проклятые вопросы встают перед верующим человеком снова и снова во всей их беспощадности. Эти вопросы достаточно абстрактны, но к каждому верующему сердцу они имеют самое прямое, жизненное отношение. Притом еще мы не добрались даже до еще более злых и противных вопросов, обращенных к Иисусу Христу и к Его Церкви. Это еще впереди. Мир мысли и помыслов, не покоряющихся Богу и Христу Его, этот мир обширен, он всегда оказывается шире, чем мы думаем. Двинемся же в него бодрыми стопами.
Глава 2
Разумный, добрый, единственный
Я и не Я