Вернее, она успела заметить какие-то слипшиеся браслеты на руках и ногах, но это не то что одеждой, даже украшением не назвать.
— Да? — хрипло, с недоумением произнес парень. — То-то думаю, что так бодрит…
Он встал, покачиваясь, на ноги, и так же, обнаженным, выпрямился во весь рост. Благо край моста укрывал от взглядов.
— Слышишь, ты, тебе что надо? — крикнул парень на очередное завывание Константина.
— Я разговариваю со своей девушкой! — к великому возмущению Ники, послышалось с той стороны.
— Потише там. Вон она рядом с тобой стоит, что орать-то. У меня тут друга лечат. — Он повернулся к Нике и невозмутимо уточнил: — Ведь лечат?
— Д-да, — порозовела она, забыла про возмущение и вернулась к диагностике пациента.
Да так, что губу закусила от отчаяния — пациент был плох… Если бы оказалась реанимация рядом — тоской застучало в висках… Но нет, может, она ошибается? Новый луч света устремился в грудь пациента.
— Ника — моя девушка! — не унимался Голицын.
— Это девушка моего друга. Вон выбирай себе из четверых рядом и не отвлекай.
— Я — не его девушка, — кошкой зашипела Ника на парня.
— А зачем ты его лечишь? — Слегка несфокусированный взгляд повернулся к ней.
— Прибить хочу, — честно ответила она.
— Это повод, — уважительно кивнул парень. — Я, знаешь, тоже иногда. Но сдерживался. Я ж этот… культурный, в очках. Скрипка еще у меня… Была, — недоуменно поглядел он вокруг, а затем посмотрел на руки и странные нитки на них, серые и белые, тонкие, будто волосы — только таких не бывает.
— Ю-у-уху-у! Наконец-то! — пронеслось средь слабеющего дождя, а голый парень затанцевал на месте.
— Да вы посмотрите на него! — негодовали с берега. — Как себя ведет! Голый! Отвратительно!
— А знаешь, почему я голый, морда? Это чтобы, когда я тебя поймаю, время не тратить.
— Да как ты смеешь со мной так говорить! Я — Голицын Константин! Сын второго дяди главы клана! Восьмой на княжение!
— А я — Шуйский Артем. Первый и единственный. А знаешь, кто мой друг?!
На берегу как-то сдулись и даже пожелали хорошего здоровья им обоим.