Болото в душе исчезало под покалывание тысячи иголок, будто при первом шаге ногой, которую отлежал, — болезненно-приятных, побуждающих сделать еще одно движение.

— Мелковато, — донесся обеспокоенный голос от реки.

— Нет разницы, — ответили ему без эмоций. — Лицо в реку, сами захлебнутся. Ты там не ходи особо, следы потом сам затирать будешь.

— А если очнутся? — повеяло трусостью от вопроса.

— Не очнутся, — уверенно ответили ему. — И не вздумай ногой прижимать! Никаких следов насилия!

— Да кому они нужны, безродные, — хмыкнул третий голос. — Кто расследовать-то будет?

— Босс сказал, мы делаем. Заткнулись и работаем.

— С кого начнем?

«С кого начнем?» — из-под ресниц спросил я Свету.

Вместо ответа девушку скрючило в жестком приступе кашля.

— Ты сказал, они не очнутся! — истерично прозвучал голос.

— Да мы «ветеранов» этой штукой глушили! — зло сорвался их старший.

Света между тем приподнялась на коленки, кашляя, и, дернув ворот платья, бессильно упала, загребая ногтями землю.

— Тащи ее первой в воду!

— По башке, может, дать? — меланхолично поинтересовался голос четвертого. — Камнем и в реке могло приложить.

— Так закинем. Видишь, у нее сил нет. Побарахтается и потонет. Ладно, я сам, — зло чертыхнулся предыдущий голос.

Пара уверенных шагов — и на нас надвинулась слабая из-за непогоды человеческая тень.

— Давай, красавица, переворачивайся, — встал мужчина рядом, наклонился и потянул девушку, намереваясь забросить себе на плечо.

Света неловко повернулась и вновь зашлась в приступе кашля, резко сгибаясь и поднимая руки к лицу.

А потом тянувшийся к ней мужчина неловко упал на нее всем телом.