— Так, Даша, — поднял руки вверх, словно сдаваясь, Валентин, — начнем с того, что я почти ни черта насчет вчерашнего вечера не помню. А то, что помню, больше напоминает бред. Самовосстанавливающиеся носы, челюсти, ползание по вертикальным стенам и… по-моему, я до сих пор сплю, — осенило юношу.

— А ты за задницу ущипни и… Куда полез! Я имела в виду твою задницу! — Получив по лбу, Валентин плюхнулся обратно на диван и довольно чувствительно приложился затылком о стену. — Как же с тобой тяжело.

Дарья молниеносно переместилась с кресла на диван. Тонкие пальчики осторожно ощупали голову Валентина.

— Надо же, цела. По-моему, голова у тебя — больное место. Так, озабоченный ты наш, двигай в душ, охладись, натяни на себя что-нибудь — и ползи обратно. Я тоже себя в порядок приведу. А то, я смотрю, от моих коленок у тебя крышу сносит.

Дарья рывком подняла Валентина с дивана, развернула его на сто восемьдесят градусов и вытолкала в коридор.

— Ванная — вторая дверь налево, — напомнила она. — Одно радует: не соврал. Санузел у тебя действительно раздельный, что очень странно для хрущевки.

— Мы перепланировку сделали, — пробурчал парень, послушно двигаясь в указанном направлении.

Холодный душ быстро привел Валентина в чувство. Он не только заставил гормон нырнуть туда, откуда он вылез, но и восстановил в памяти все подробности вчерашнего происшествия. Холодные струи били по мускулистому телу, которое уже покрывалось красными пупырышками, причем не столько от ледяной воды, сколько от этих воспоминаний. Горящие желтым светом глаза нагловатых братков, бьющаяся с ними в НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ритме Дарья и бешеный спринт с ним, родным, с поля боя. Это какая же силища для этого нужна?!! Валентин перекрыл кран, отдернул штору, перешагнул через борт ванны и взялся за полотенце. Рваная кожаная куртка, валявшаяся в углу, заставила его вздрогнуть. При входе он ее не заметил. Юноша нагнулся, присмотрелся внимательней. Его боевой трофей явно старательно потрошили, прежде чем отбросить за ненадобностью в угол: подкладка была отодрана и валялась отдельно. Почему-то именно эта разодранная крутка заставила его поверить в реальность всего происшедшего, несмотря на всю его нереальность. Валентин ощупал затылок. Пальцы наткнулись на маленький бугорок — все, что осталось от сокрушительного удара о бордюр, который по идее должен был сокрушить его череп. Парень потряс головой, взлохматил волосы полотенцем, торопливо промокнул им тело и начал натягивать на себя штаны.

— Кажется, я действительно во что-то вляпался, — пробормотал он.

Дарья ждала его на прежнем месте, в кресле, но уже одетая в свою не до конца просохшую блузку и юбку.

— Ну что, потолкуем? — вежливо спросила она.

— Потолкуем.

— Если верить паспорту, вы, Валентин Сергеевич Святых, двадцати лет от роду, неделю назад демобилизовались, пройдя срочную службу в войсках специального назначения, куда тебя воткнули по «блату» не без помощи родителей…

— С чего ты взяла? — опешил Валентин.

— С того, что в армию пошел ты не обычным осенне-весенним набором, а среди лета в добровольно-принудительном порядке. Так или не так?

— Так, — вынужден был признать юноша, — я тут в разборку местной братвы как-то влез. Колян меня втянул. Ну, мама испугалась, а папа сказал: нечего балду гонять. Раз в институт не пошел — иди в армию. Ну, дядя Миша меня в спецназ и определил от греха подальше.

— Дядя Миша — это кто?

— Дружок папин. Он в военкомате работает.

— Так я и думала. Продолжим. Итак, после дембеля, вместо того чтобы сразу вернуться в дом родной, вы, уважаемый, три дня подряд бухали на даче своего сослуживца в Ростовской области и лишь позавчера прибыли в родные пенаты. И сразу же устроились на работу в автосервисе…

— И все это есть в паспорте? — хмыкнул Валентин.