— Не надо, Марионетта, не смотри… — Но она стряхнула его руку и стала пробираться сквозь толпу, которую тщетно старался сдержать в одиночку молодой полицейский.
— Прикройте ее, ради всего святого! — потрясенно воскликнул один из зевак.
Молодой полицейский пытался противостоять наиболее решительным зрителям.
— Я бы закрыл, — задыхаясь, оправдывался он, — если бы вы немного осадили назад!
Марионетта воспользовалась тем, что его внимание на секунду отвлеклось, и проскользнула мимо, чтобы взглянуть на несчастную.
Это была Сильвия. Она лежала на боку, вытянув вперед одну руку, как будто на что-то указывала. Марионетта всхлипнула. Сильвия! Белокурые волосы слиплись от крови, по платью расплывалось кровавое пятно. Глаза открыты, в них тоска.
— Горло перерезано, — кровожадно заметил кто-то в толпе.
Марионетта не могла отвести взгляд от вытянутой руки Сильвии, в которой что-то блестело. Она еще несколько подвинулась вперед, чтобы лучше видеть. Да, это было серебряное распятие, подаренное Сильвии Лино в день восемнадцатилетия. Марионетта, не отрываясь, глядела на застывшую маленькую руку, на серебряный крест… «Лино за мной присмотрит, — сказала однажды Сильвия. — Он единственный человек в мире, кроме тебя, кому небезразлично, жива я или умерла».
Неожиданно позади возникла давка. Все повернулись и стали отступать. Молодой полицейский втолкнул Марионетту в толпу, и она была вынуждена отойти вместе со всеми. На другой стороне улицы стоял Антонио, выглядевший весьма официально в своей форме, и пытался сдержать какую-то девушку, бьющуюся в истерике.
— Он рядом, здесь, за углом, — рыдала девушка. — Почему вы его не арестуете? Он сидит в клубе «Гранада» как ни в чем не бывало!
Антонио старался удержать девушку на расстоянии вытянутой руки, и лицо его кривилось от отвращения.
Она явно была проституткой, если судить по дешевому атласному платью и ярким побрякушкам.
— Заткнись, слышишь? — говорил он грубо. Затем с отчаянием заорал на зевак: — Слушайте, идите все отсюда. Полиция разбирается…
— Антонио! — позвала Марионетта брата, но тот не расслышал.
Девушка все еще боролась со стражем порядка и, несмотря на испуг, была полна решимости высказаться перед молчаливой толпой. Она повернулась к людям с мольбой на лице.
— Я пытаюсь сказать ему, кто ее убил! Я пытаюсь сказать, а он велит мне заткнуться!
— Пусть скажет! — с негодованием крикнул кто-то из толпы.
Остальные согласно зашумели. Антонио нервно оглянулся, ища поддержки, и облегченно вздохнул, заметив черный полицейский фургон, со звоном въезжающий на улицу.
— Все назад! — приказал он. — Отойдите!
Толпу оттеснили на тротуар, а около тела остановился черный фургон. Девушка все еще боролась с Антонио.