– Моя мать была человеком.

– Да, однако нефилимистическая тенденция может проявиться в организме людей, подобно раку, – проговорил он, подходя к столу с медицинскими инструментами.

Ряд скальпелей разной остроты словно бы дожидался каждый своего часа. Выбрав один – не самый острый, но и не самый тупой, – Годвин возвратился к Эванджелине.

– Вы обе, ты и твоя мать, кажетесь людьми, но ангельские качества – как бы это сказать? – могли процвести в вас черным и ядовитым цветком. Никто не знает, почему так случается, и случаи трансформации рожденного человеком существа достаточно редки, но подобное в прошлом случалось.

– А если перемена произошла? – спросила женщина.

– Я был бы рад увидеть, как это происходит, – проговорил Годвин, крутя пальцами скальпель.

Некогда он был самым способным студентом Анджелы, первым в своем возрасте удостоенным собственной лаборатории и единственным личным поверенным. Чего она не учла, что он не позволил ей заметить, – это степень своего честолюбия.

– К несчастью, никто из вас не обнаруживал признаков нечеловеческой физиологии. Твоя кровь, например, оставалась красной, и ты была рождена с пупком. Но если бы ты изменилась и ангелологи заметили бы это, с тобой поступили бы обычным в таких случаях образом.

– То есть?

– Тебя отдали бы на исследование.

– Вы хотите сказать, что нас просто убили бы.

– Ты не совсем понимаешь свою мать, – непринужденным тоном проговорил Годвин. – В первую очередь, она была ученым. Анджела аплодировала бы любому эмпирическому анализу любого ангельского создания. Она позволила, чтобы тебя подвергли изучению. Более того, настаивала на нем. И смею сказать, что была готова пройти много дальше.

– A если бы я оказалась одной из них? – спросила Эванджелина. – Пожертвовала бы она мной?

Годвину хотелось улыбнуться. Но вместо этого он прикусил губу и сконцентрировал внимание на холодном металле скальпеля.

– То, чего она захотела бы в таком случае, не столь важно. Если б члены сообщества обнаружили признаки твоего генетического родства с нефилимами, тебя изъяли бы из-под материнской опеки.

Пленница попыталась натянуть кожаные путы.

– Моя мать была бы против.

– В то время никто не имел представления о том, что отцом ее был один из Григори. Происхождение женщины было скрыто – от нее самой и агентов. Твоя бабка Габриэлла понимала, что если станет известно о том, что Анджела является ангелом, им обеим грозят серьезные последствия. Опасность состояла вовсе не в том, кем она была, но в том, кем могла стать. Или, скорее, – проговорил Годвин, посмотрев в глаза ангелицы, – опасность заключалась в ее генетическом потенциале – в том, что может создать ее тело.

– Этой опасностью являюсь я сама.

– Не сказал бы, что ты представляешь собой особую угрозу, – проговорил мужчина, прикасаясь скальпелем к шее Эванджелины и нажимая на него.