От того, каким тоном он это произносит, у меня вспыхивают щеки и горят, как сигнальные огни. Догадываюсь, о каком ужине он говорит.

– Но скоро должна приехать мама, – заключает он.

У меня из рук выпадает пучок спаржи, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Диму.

– В смысле твоя мама? – спрашиваю севшим голосом.

– Ага. Вообще я думал, мы до ее приезда успеем съездить хоть за какими-то твоими вещами, но ты затеяла готовку.

– Дим, мне надо переодеться в свою одежду, – спохватываюсь.

– Ты отлично смотришься в моей футболке. А лучше всего то, – понижает он голос, – что под ней ничего нет. И я получаю легкий доступ прямо сюда.

Он проводит ладонью по моей попке и пытается проникнуть между ног, но я крепко сжимаю их.

– Демон! Прекрати!

– Ненавижу, когда ты называешь меня так, – отстраняется он. В голосе, как ни странно, ни злости, ни ярости, только сожаление.

– А как нравится? – спрашиваю, когда он прислоняется бедром к столу рядом со мной.

– Пока, кроме Димы и Демона, ты меня никак не называла. Давай попробуем что-то другое, посмотрим, понравится мне или нет.

– Зайчик? – он кривится. – Солнышко? За-а-ай, – тяну.

– Фу, нет.

– Любимый?

Он облизывает губы и смотрит на меня таким довольным взглядом, что дальше перечислять пошлые прозвища не имеет смысла.

– Годится. Так и запишу свой контакт в твой новый телефон.

– О, спасибо, кстати, за него.

– Ты еще не распечатала? – спрашивает он шокировано, отрываясь от столешницы и двигаясь мне за спину.

– Нет.